Дело не в Донахью, решил он, затем поправил себя. Начиналось все, может быть, и не с Донахью, но теперь это связано с ним. Он взял еще пива и поднялся по лестнице на платформу; устроился на одном из сидений и в поисках ключа стал перебирать в голове все, что знал о Донахью.
Не Гарвард и не Вьетнам, решил он.
Не Палата представителей или Сенат — это он проверил в Библиотеке Конгресса.
Что-то, связанное с сегодняшним днем, — две вещи.
Фотография женщины в Арлингтоне и коридор, где располагался аппарат Донахью, нумерация комнат в Рассел-билдинг, начинающаяся от угла: 398, 396, 394, 392. Номер комнаты Донахью — 394. Тихий кабинет с высоким потолком и темно-зеленым мраморным камином, окно выходит во внутренний двор.
Так в чем дело, Дэйв? Что у тебя на уме?
Он покинул Юнион-Стейшн и снова вернулся в Библиотеку Конгресса, кивнул охраннику, который признал в нем человека, ушедшего полчаса назад.
В читальном зале царила тишина; на балконе с материалами, посвященными Конгрессу, было по-прежнему безлюдно. Он вынул последний справочник, вновь прислонился к перилам и нашел справку о Донахью. Комната 394. Затем пролистал все предыдущие справочники до 1983 года, когда Донахью впервые избрали в Сенат. Как он и предполагал, Донахью неизменно занимал комнату 394.
Мимо него прошел библиотекарь; он взял с полки ежеквартальный Альманах Конгресса и улыбнулся Хазламу. Тот улыбнулся в ответ и начал искать справочник за 1982 год — именно тогда Донахью перешел в Сенат из Палаты представителей. Этот справочник отсутствовал. Он вытащил каталог за 1981-й и открыл содержание.
Кабинеты и телефонные номера сенаторов: страница 208.
Фамилии располагались в алфавитном порядке; он пробежал глазами столбец с номерами комнат и слегка растерялся. Каких только номеров тут не было — из трех цифр, из четырех, а попадались и из двух. Однако номера 394 он не обнаружил.
Он проверил номера, ближайшие к 394-му, но меньше его: сенатор Додд из Коннектикута, комната 363, и сенатор Куэйл из Индианы, З6ЗА. А потом ближайший с другой стороны: сенатор Прайор из Арканзаса, комната 404.
Так что же он ожидал увидеть? Он заглянул в другие справочники — тоже сплошная путаница из номеров комнат, — а потом решил обратиться к одному из консультантов, которые сидели за столом в центре зала.
— Я провожу небольшое расследование, и мне понадобилось проверить конкретную комнату в одном из зданий Сената, — сказал он девушке внизу.
— Извините, — сказала она. — Даже не знаю, как вам это сделать. — Но потом добавила: — Может, попробуете заглянуть в историю Сената?
— А где это?
— Не могу сказать. Посмотрите в каталогах Конгресса.
Их я уже смотрел, подумал он. Затем вернулся в свою нишу и вынул последний справочник.
Перечень кабинетов, где работал обслуживающий персонал зданий Сената, нашелся на странице 163. Посередине страницы стояло: Кабинет истории Сената, Харт-билдинг, 201. Телефон 224 6900. Спасибо и на этом, подумал он, хотя до сих пор не знал, что же, собственно, ему надо. Можно позвонить туда, а можно и зайти. Он вышел из Библиотеки и прошел двести ярдов до зданий Сената.
Комната 201 была на третьем этаже, за углом рядом с лифтами: двойные стеклянные двери вели в небольшую приемную, там стоял стол, а за ним сидела хорошо одетая женщина лет сорока с небольшим.
Что тебя беспокоит, Дэйв; чего ты ищешь? Зачем убиваешь время, отчего не займешься своими делами? Почему ты просто-напросто не позвонил сюда?
— Здравствуйте. — Он был вежлив и говорил с нарочитым английским акцентом. — Я провожу небольшое расследование; не могли бы вы мне помочь?
— Конечно. — Она подняла на него глаза. — Что вас интересует?
— В том-то и дело, что не знаю. — Он не был уверен, что правильно поступил, сказав это.
Некоторые отреагировали бы агрессивно. Приходите, когда узнаете, нечего отнимать у меня время. Но эта сотрудница лишь наклонила голову, давая ему возможность собраться с мыслями.
— Вообще-то меня интересует комната номер 394 в Рассел-билдинг. — Почему он не сказал, что интересуется Донахью, его прошлым? Почему назвал только номер комнаты?
— И?..
Ты знаешь ответ, вдруг подумал он. Несмотря на то, что не знаешь, чего я хочу, потому что я и сам этого не знаю. Однако ответ тебе известен. Больше того. У тебя есть на то причина.
— Мне нужно знать историю комнаты номер 394.
— Вы ошиблись номером, — сказала женщина.
— Простите. Не понимаю.
Она встала и поглядела ему в лицо.
— Какой год вас интересует?
— Я же сказал, что не знаю.
Она чуть оправила юбку.
— Когда я сказала, что вы ошиблись номером, я имела в виду, что комнату вы определили правильно, только номер не тот.
— Извините, по-прежнему не понимаю.
— Номера были изменены.
Откуда вы знаете — она прочла этот вопрос у него на лице. Ведь прошло столько лет — откуда же вы, вы одна знаете об этом? Она еще улыбалась, но явно мысленным взглядом обратилась в прошлое, и улыбка ее чуть изменилась.
— Мы были на одном этаже. Я каждое утро выбирала дорогу так, чтобы пройти мимо его кабинета, хотя он еще не выдвигал своей кандидатуры. Вице-президент Никсон занимал комнату напротив, Дверь Никсона всегда была закрыта, а у него — всегда настежь.
Так кого ты старалась увидеть каждое утро? Чья дверь бывала раскрыта настежь? Почему ты помнишь все это до сих пор?
— В 1960-м я была секретарем сенатора Макджи из Вайоминга, — сказала женщина. — В июле сенатор побывал на съезде Демократической партии в Лос-Анджелесе. Проголосовали с небольшим перевесом. Конечно, как правило, все решается до съезда. — То есть на первичных выборах, объяснила она на случай, если он не понял. — Однако в 1960-м демократы, собравшиеся на съезд, еще не знали, кто станет кандидатом.
Она слегка улыбнулась, покачала головой.
— На съезде голосуют по алфавиту, поштатно. Все транслируется по телевидению, но никто никогда не видит, как проголосовал Вайоминг, так как Вайоминг стоит в конце списка, и когда очередь доходит до него, вопрос бывает уже решен крупными штатами.
Она все еще улыбалась, погруженная в воспоминания.
— Но в том году все было иначе. В том году шансы претендентов были почти равны, и крупные штаты выжидали, стараясь понять, куда клонятся весы. Ведь каждому штату хочется, чтобы именно его вклад решил дело; каждый штат хочет, чтобы именно его голоса определили победителя. Поэтому все крупные штаты, которые могли проголосовать раньше, заняли выжидательную позицию.
Она сделала краткую паузу.
— Я следила за ходом выборов по телевизору, вместе с друзьями. Поздним вечером настал черед Вайоминга, а ему не хватало всего трех голосов.
