— Отлично.
Так что же с Бенини?
Подождем еще несколько дней, сказал Майерскоф. Что было отчасти логично, но Майерскоф не был ЗДО, Майерскоф не знал и половины того, что происходит.
Поэтому он должен выяснить все сам, но для этого надо проникнуть в суть происходящего. То есть послать кого-то в Европу. Но Бенини отделен от всего остального по общему принципу: черные ящики внутри черных ящиков. Значит, посылая туда кого-то, он рискует установить связь, пускай самую слабую.
Правда, только в том случае, если будет послан служащий Управления. Пошли кого-нибудь извне — кого-нибудь, кому ты доверяешь, кто работает на тебя, не зная, на кого он работает в действительности, — и все будет в порядке. Ящики внутри ящиков.
Но этот человек должен быть надежным, самым лучшим из всех.
Поэтому если уж посылать кого-то, так Хендрикса.
Не забудь, напомнил себе Митчелл.
Утро было жарким, и расследование для Донахью развивалось естественным путем: одни двери открывались, другие захлопывались. Все это соответствовало правилам игры. Он покинул свой катер, приехал в Национальный аэропорт, оставил машину поблизости, где была более дешевая стоянка, и челночным рейсом полетел в Нью-Йорк. В десять он уже пил кофе с помощником окружного прокурора по фамилии Андертон.
Не забудь, снова сказал себе он.
— Так чем я могу помочь?
Андертон был самоуверен и напорист как всегда, но напорист потому, что хотел чего-то. Это было видно по его глазам, по тому, как он старался казаться незаинтересованным.
— Как я говорил, я занят расследованием для сенатского Комитета по банковскому делу и хотел бы узнать, нет ли у вас чего-нибудь, о чем мы могли бы потолковать.
Не потому, что мы работаем на одних и тех же людей — это не так. А потому, что я работаю на Донахью, а от него может зависеть твое будущее.
— Как там Джек? — спросил Андертон, словно они с Донахью были знакомы.
— Джек в порядке. Так что у вас есть? — Иногда надо было говорить обиняками, а иногда отбрасывать околичности.
— Мне как-то неловко, Митч. — Они оба понимали, что он должен был это сказать. — Соблюдение конфиденциальности и всякие такие штуки. Это тоже было необходимо. — Я имею в виду, что это в моей юрисдикции, а я не хочу, чтобы гориллы из Министерства юстиции или обезьяны из Федерального бюро лезли в мой огород.
— Так о чем вы, собственно, говорите, Джим?
— Вот о чем: какой мне будет от этого прок?
Митчелл подлил себе еще кофе.
— Сегодня после полудня я увижусь с Эдом Пирсоном. — Конечно, ты знаешь Эда Пирсона. Или, по крайней мере, знаешь, кто он такой, — ведь раз ты знал, что я работаю на Донахью, ты наверняка все проверил. Стало быть, ты знаешь, что Пирсон — первый помощник Донахью и второе лицо в Белом доме, если Донахью туда попадет. — Первое, что я сделаю, — это назову ему ваше имя. — А Эд его не забудет, потому что он никогда не забывает, кто помогал ему, а кто нет.
Андертон слегка помедлил, прикидываясь, будто думает, что говорить дальше, хотя он уже принял решение.
— Как вам известно, в Федеральном банке существуют жесткие правила, регламентирующие денежные переводы за океан. Это вызвано необходимостью предотвратить отмывание денег, полученных за наркотики. А эта проблема наверняка интересует Джека.
Он не может упустить ни единого случая продемонстрировать, что он на короткой ноге с великими людьми, подумал Митчелл.
— Однако недавно у нас прошел слушок, что если ты готов заплатить лишние комиссионные, то есть банк, который поможет тебе перевести грязные деньги.
Какой же именно — он ожидал от Митчелла этого вопроса.
— Насколько надежен источник? — спросил Митчелл вопреки его ожиданиям.
Вот это некстати, подумал Андертон.
— Как я уже сказал, это всего только слух.
— Есть осведомитель в самом банке?
Потому что он-то мне и нужен, его-то мне и не хватает в других случаях.
— Пока нет.
Точно он еще появится, подумал Митчелл. Но Андертон был умен; даже если он и не имел доказательств, то наверняка чувствовал, что дело пойдет, потому что Андертон смотрел в будущее.
Не забудь, напомнил себе он. Надо было бы записать это где-нибудь и положить записку в бумажник или в портфель, где она не могла бы не попасться ему на глаза.
— Как я уже сказал, сегодня Эд Пирсон услышит ваше имя.
Андертон передал ему папку.
— Как называется банк? — наконец спросил Митчелл.
— Первый коммерческий Санта-Фе.
Он сказал Андертону, что будет держать связь, взял такси до магазина «Мейси» и провел полчаса, выбирая нужный подарок и нужную упаковку к нему. Только не забудь отправить его, сказал он себе.
Встреча с Пирсоном состоялась в четыре, в кабинете Пирсона в Рассел-билдинг.
— Первые шаги сделаны, — сказал ему Митчелл. — Имеется с полдюжины вариантов, которые мы могли бы выбрать; надо только решить, что нам больше нравится.
— Когда мы узнаем, есть ли достаточно оснований объявлять о начале расследования?
Потому что без этого расследование не начнешь, а без него у них будет одним очком меньше.
— Дай мне еще пару недель.
— Что-нибудь еще? — Пирсон уже опаздывал куда-то.
— Сегодня утром всплыла еще одна возможность. Контакт в аппарате манхэттенского окружного прокурора. Может, пригодится, а может, и нет. Я обещал ему, что назову тебе его имя.
Пирсону не надо было объяснять, зачем.
— Ну?
— Это Джим Андертон, помощник прокурора.
— Толковый?
— Так себе.
— Я ему позвоню.
Когда Митчелл явился в свой комитет в Дирксен-билдинг, оттуда как раз уходила последняя секретарша.
— Есть куда пойти? — пошутил он.
— Да уж найдется, — шутливо отозвалась она.
Он проводил ее взглядом, добавил в свой компьютерный список строку о Первом коммерческом и нашел телефонный номер, по которому следовало позвонить теперь. Это была прямая линия Службы внутренних доходов.
— Джед, это Митч Митчелл. Давно мы с тобой не пили пива.
— Я как раз ухожу. Может, выпьем по дороге домой?
Потому что иногда тут бывает трудно говорить.
Потому что начальство не любит, когда работники СВД вроде меня помогают любопытным вроде тебя.
— Встретимся в шесть.
Бар находился у южной оконечности того моста, который местные называли мостом на 14-й улице, и его окна смотрели на реку.
