Новая холодная война?
В августе 2014 года отмечалась столетняя годовщина начала Первой мировой войны, «войны за окончание всех войн». На ум приходили удручающие параллели с ситуацией на Украине. Сто лет назад убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда дало толчок цепочке ответных шагов, которые привели к войне. Аналогичными угрозами чревата гибридная война на Украине: любой непредвиденный инцидент мог разжечь полномасштабную войну между Россией и Украиной, дальнейшие последствия которой трудно предсказать, но очевидно, что они весьма опасны. В 1992 году Соединенные Штаты и их союзники лелеяли надежду, что новая Россия отбросит свое имперское и советское наследие и станет современным постимперским государством, вольется в семью европейских народов. 22 года спустя эти надежды развеялись. Путин отвергал ситуацию, по его мнению, унижавшую страну в 1990-е годы: тогда Россия была вынуждена действовать в рамках повестки, которую задавал Вашингтон и которая, как считал сам Путин и многие россияне, не учитывала законных интересов России. Для улучшения американо-российских отношений Америка прежде всего должна была признать, что ближнее окружение России является сферой ее влияния.
Три круга России
Путин все активнее стремился добиться для России положения великой державы, не зависящей от США и не поддерживающей с ними партнерских отношений. Его стратегия возрождения России как великой державы строится на взаимодействии трех концентрических кругов. Первый круг – постсоветское пространство, т. е. государства, для которых Россия традиционно играла доминирующую роль и которые образуют сферу ее особого влияния и ответственности. Здесь цели России – не дать евроатлантическим структурам проникнуть на постсоветское пространство, а также сформировать собственную организацию, Евразийский союз, которая закрепит господство и droit de regard (право контроля) России в этом регионе.
Второй круг – партнерство с Китаем, в целом странами БРИК и другими развивающимися экономиками, в результате которого Россия должна занять место в набирающей силу международной группе, призванной стать противовесом могуществу США, и увеличить свое глобальное экономическое и политическое присутствие. Правда, экономические реалии подсказывают, что Россия окажется скорее младшим партнером и сырьевым придатком Китая. Третий концентрический круг – это восстановление авторитета России в тех регионах мира, где до 1991 года имел влияние Советский Союз, – это Ближний Восток, Африка, Латинская Америка и Юго-Восточная Азия. Главные инструменты Кремля в укреплении международной роли России – это две основные статьи российского экспорта, сырье и вооружения.
Путин больше не считает, что налаживание прочных связей с Западом – и особенно с Соединенными Штатами – сыграет ключевую роль в возрождении России как великой державы. Более того, именно дистанцируясь от Запада, Россия обретет свое утраченное величие в мире. Россия уже не заинтересована в том, чтобы с ней считались как со страной, равнозначимой США. Пускай лучше Россию воспринимают как соперника США – в этом, судя по всему, и заключается часть путинского плана. Россия намерена позиционировать себя «как страна, к которой могут обращаться все недовольные мировым господством США»
{829}.
После присоединения Крыма, показавшего миру, что сложившийся после холодной войны статус-кво канул в прошлое, российская политика на Украине на протяжении многих месяцев следовала схеме «шаг вперед, два шага назад» – и это все сильнее удручало Соединенные Штаты и их союзников. Путин и Лавров лично или по телефону общались со своими американскими или европейскими коллегами и соглашались, что ситуацию на Украине необходимо разрядить и что хорошо бы добиться прекращения огня. Но никаких реальных шагов за этим не следовало, сепаратисты по-прежнему получали подкрепление в виде вооружений и бойцов. Боевые действия продолжались, а Москва по-прежнему отрицала, что поддерживает сепаратистов. Все указывало на то, что Восточная Украина в лучшем случае пополнит список замороженных конфликтов и превратится в мини-государство, управляемое сомнительными и хорошо вооруженными личностями, контролировать которое Киев не сможет. С точки зрения Вашингтона, никаких особых шагов к разрядке не предпринималось, а общаться с Москвой становилось все труднее. Президент Обама время от времени разговаривал с президентом Путиным, но публично отзывался о России все более пренебрежительно, заявив, например, что Россия ничего не производит и что в такую страну никто не рвется переселяться. Белый дом явно давал понять, что утратил интерес к попыткам вовлечь Россию в диалог.
Так что же изменилось? Почему Украина послужила причиной разрыва отношений между США и Россией, хотя после 2010 года администрация Обамы решила воздержаться от участия в делах этой страны? Причины были как внешнего, так и внутреннего порядка. После того как Россия резко вмешалась в украинские дела, отговаривая Януковича подписывать соглашение об ассоциации с Евросоюзом, в Белом доме начали осознавать, что отныне Кремль будет все более склонен к конфронтации. Однако переломный момент наступил, когда толпы украинцев захватили Майдан и началась революция. Администрация Обамы попала под давление Конгресса и ряда политических групп, требовавших что-то предпринять. В самой администрации спорили о том, как следует реагировать и целесообразно ли сохранять нейтралитет. Именно поэтому Виктория Нуланд отправилась в Киев, а Вашингтон дал знать, чью сторону примет в конфликте. Поддержка противников режима Януковича означала, что в Белом доме окончательно решили: перезагрузку с Россией уже не спасти.
В Москве же исчезли всякие сомнения в том, что США и их союзники твердо намерены придвинуть Запад к самым границам России, особенно когда стало ясно, что соглашение об ассоциации Украины с Евросоюзом ставит крест на идее Евразийского союза в задуманном им виде. Поездки в Киев Виктории Нуланд, а затем и главы ЦРУ Кремль воспринял как новое подтверждение вечных подозрений, что истинные намерения Вашингтона – это взять Россию в кольцо и способствовать смене режима в Москве
{830}. Все это укрепило Путина в намерении представить Россию как альтернативу слабеющему и ревизионистски настроенному Западу. Россия, по его логике, – более достойная модель цивилизации. Одно время Путин поддерживал идеи консервативных русских мыслителей-славянофилов
{831}. Призыв к консервативным, традиционным ценностям получает отклик как внутри России, так и за рубежом: эти идеи «консервативного интернационала» призваны апеллировать к мусульманским странам и разного рода правым и левым политическим партиям, включая крайне правых евроскептиков, которые являются рьяными сторонниками Путина. Хотя с формальной точки зрения можно говорить, что идеологическое противостояние времен холодной войны ушло в прошлое, Россия сегодня заявляет, что ее ценности и принципы отличны от американских и превосходят их. Россия позиционирует себя как оплот для сил, противостоящих революциям, хаосу и либеральным идеям.
