Год спустя Кремлю представился шанс поквитаться. В апреле 2010 года в ходе народных волнений Бакиев был смещен с поста; поговаривали, что здесь не обошлось без российского участия
{650}. Сына Бакиева обвинили в том, что он лично наживался на поставках горючего для базы в Манасе. Бакиев от греха подальше улетел в Белоруссию, и власть в стране перешла в руки временного правительства. Однако после бегства Бакиева на юге Кыргызстана вспыхнули кровопролитные столкновения между киргизами и узбеками, и в этих условиях Вашингтон и Москва общими усилиями постарались стабилизировать обстановку. США предложили России сформировать совместные миротворческие силы, но в Москве заколебались. И все же администрация Обамы рассматривала сотрудничество по Кыргызстану как успех перезагрузки
{651}.
Перезагрузка практически не способствовала смягчению разногласий Вашингтона и Москвы по Грузии. Однако хорошо уже то, что не дошло до новой российско-грузинской войны, которой некоторые опасались
{652}. Тем не менее российские официальные лица продолжали критиковать администрацию Обамы за поддержку Саакашвили. И Путин, и Медведев резко критиковали грузинского президента во время встреч с участниками Валдайского клуба и прозрачно намекали, что тот психически неуравновешен. Кроме того, Россия предупреждала, что любая попытка перевооружить Грузию будет расценена как враждебное действие. Этот вопрос – в какой степени США должны помогать грузинской армии – стал предметом споров как внутри администрации Обамы, так и в отношениях между Россией и США.
Грузия по-прежнему направляла воинские контингенты в Ирак и Афганистан. В 2011 году общая численность грузинского контингента в Афганистане достигла одной тысячи солдат, и по числу военнослужащих, участвующих в афганской войне, на душу населения Грузия стала первой из союзников США. В руководстве Пентагона утверждали, что необходимо как продолжать программу обучения грузинских военнослужащих, так и помочь Грузии восстановить вооружения после войны 2008 года. Другие чиновники были против перевооружения Грузии, считая, что это очень щекотливый вопрос для американо-российских отношений – неизвестно, против кого Грузия может применить полученное оружие. Кроме того, Россия и Грузия обвиняли друг друга в поддержке сепаратистских сил на территории другой стороны. Администрация Обамы призывала обе стороны к сдержанности, однако признать независимость Южной Осетии и Абхазии отказывалась.
В октябре 2012 года партия Михаила Саакашвили неожиданно потерпела поражение на парламентских выборах, и пост премьер-министра отошел к лидеру оппозиции миллиардеру Бидзине Иванишвили. Заработавший свои капиталы в Москве Иванишвили обещал улучшить отношения с Россией и инициировал аресты и суды над государственными чиновниками из стана Саакашвили, а самого президента обвинил в «неадекватном» поведении в период войны 2008 года
{653}. Соединенные Штаты наладили контакты с Иванишвили и с живым интересом – но и с тревогой – наблюдали за его попытками исправить грузино-российские отношения, а также делегитимировать Саакашвили и «революцию роз». Ситуация в Грузии по большому счету зашла в тупик. Эта безвыходность была следствием более общей проблемы согласования российских и американских интересов на постсоветском пространстве. А эта проблема, в свою очередь, была частью вопроса о том, как улучшить структуры евроатлантической безопасности через два десятка лет после окончания холодной войны.
Архитектура евроатлантической безопасности
Несмотря на перезагрузку, США и их союзникам так и не удалось добиться прорыва в решении более общей проблемы для НАТО – преодолении пропасти между российскими и западными представлениями о евроатлантической безопасности. Российско-грузинская война наглядно продемонстрировала, насколько беззащитны «промежуточные» государства – расположенные по соседству с Евросоюзом и Россией, но не принадлежащие к структурам НАТО и не входящие в ЕС. За два месяца до войны с Грузией президент Медведев в Берлине произнес свою первую зарубежную речь, в которой заявил, что существовавшие прежде структуры безопасности уже не работают и ОБСЕ не в состоянии эффективно участвовать в их обновлении. Он призвал заключить новое соглашение по европейской безопасности, которое подписали бы все присутствующие в регионе стороны
{654}.
Свой проект договора по европейской безопасности Медведев выдвинул в ноябре 2009 года. В нем содержались традиционные для любого международного договора элементы – обязательные для всех участников правила и процессы принятия решений
{655}. В то же самое время Лавров предложил Совету Россия – НАТО проект нового соглашения между НАТО и Россией, весьма похожего на документ, представленный Медведевым
{656}. Западные страны отнеслись к этому в лучшем случае прохладно, а то и враждебно. С точки зрения США, не было никакой необходимости еще в одном евроатлантическом супердоговоре – достаточно ОБСЕ. Несколько статей в предложенном Медведевым договоре вызвали особенную озабоченность НАТО, поскольку подразумевали, что над обязательствами НАТО в области коллективной обороны должны превалировать общеевропейские обязательства по коллективной обороне. Но как определить, что такое угроза или нападение, в рамках нового договора? Российская сторона заявляла, что это Грузия напала на Россию. Из предложенного договора следовало, что страны НАТО можно было бы призвать на защиту России, если бы та была втянута в военный конфликт с соседним государством. Более того, договор ограничил бы возможности НАТО прибегать к статье 5 для защиты самих государств – членов альянса
[62]
.
