А теперь вернемся к казакам Якова Мороза, которые остались на сорока морских лодках в открытом море. Вскоре они заметили турецкий конвой. Казаки погнались за турками и взяли на абордаж три судна. Любопытно, что при этом помимо больших трофеев была захвачена переписка Великого визиря и крымского хана. На обратном пути в районе Очакова казаки встретили отряд турецких гребных судов. Казакам удалось с боем прорваться в Днепр, но турки продолжали их преследовать. Тогда Мороз приказал пристать у Стерлицы. Все суда и тяжелые вещи были утоплены, а казаки и 27 пленных турок посуху благополучно добрались до Сечи.
17 июля 1696 г. царь, наконец, овладел Азовом и немедленно позвал Мазепу к себе в городок Острожский пьянствовать. А между тем 600 запорожских казаков прибыли в гетманскую столицу Батурин, а оттуда собирались ехать поздравлять царя, надеясь на «щедрые поминки».
Однако Мазепа, ненавидевший запорожцев, посоветовал Петру допустить в Москву 200 казаков, а остальным 400 ждать своих товарищей в Батурине. Царь согласился, но запорожцы заупрямились — или все едем в Москву, или никто. В конце концов казаки поехали назад в Сечь.
Где-то в районе Переволочны запорожцев нагнал посланец гетмана с царскими подарками: «жалованья по 1 рублю на человека, а всем вместе 600 рублей, кроме того, по английскому сукну, мерой по 5 аршин».
[165]
Я умышленно останавливаюсь на столь мелких деталях, чтобы рельефнее показать крайне сложный и мало понятный характер отношений запорожцы — гетман — царь.
Весной 1697 г. Мазепа получил сведения о подготовке большого похода турок и татар, стремившихся взять реванш за Азов. Пришлось гетману вновь просить помощи у запорожцев. Он отправил из Брянска в Сечь «к прежним струговым припасам» на 40 стругов железных якорей — 40, холста на паруса — 8000 аршин, смолы — 80 бочек, железа — 480 пудов, канатов — 800 сажен, веревок — 7900 аршин. Кроме того, в виде подарка гетман послал кошевому атаману Морозу 20 чешских талеров, судье Власу Опаненку, писарю и асаулу — по 10 талеров, а о готовности запорожцев идти на бусурман сообщил в Москву, присовокупив к тому предложение построить за свой счет 50 морских судов.
Царь, получив письмо Мазепы, с радостью принял его предложение и велел выслать в Москву запорожских мастеров, умеющих строить морские суда. Кошевой Мороз послал лучших мастеров — Василия Богуша, Мартына Романовича и Авдия из Шкуринского куреня. 11 декабря мастера прибыли в Москву, откуда были отправлены в Брянск для поиска и заготовки годного для строительства судов леса.
27 апреля 1697 г. Мазепа получил донесение о строительстве судов малороссийскими полковниками: «в течение последних месяцев у малороссийских полковников изготовлено было 70 морских судов и 600 речных лодок „на лиман и на днепровскую воду способных, которыя судна полковники те, с иного козака по полтине, с иного по талеру емля, своими деньгами делали“. Суда были бы и раньше готовы, но замедление в постройке их произошло по вине трубчевского воеводы, запрещавшего мастерам рубить лес в зимнее время. Благодаря, однако, настоянию [представителя гетмана] Сухины часть их была окончена к 27-му апреля и тогда же отправлена под командой запорожского мастера Богуша к устью реки Десны и Сейма, а часть окончена в начале мая.
Ввиду трудности переправы судов через пороги Днепра гетман позаботился навести справку о том, как велика в порогах вода и когда удобнее всего пускаться с флотилией вплавь по Днепру».
[166]
Казаки отвечали: «Вода ныне в порогах великая обретается, и будет она пребывать, хотя помалу, до святого иерарха Христова, Николая, а после праздника святого Николая через неделю начнет спадати скорее, нежели пребывала, и ныне, сими часами, по преполовении Господнем, час и пора самая переправлятись».
[167]
27 мая 1697 г. Мазепа двинулся в поход на турок. Часть войска шла на лодках, а часть — вдоль берега Днепра. Вместе с Мазепой в походе участвовали и царские воеводы братья Яков и Лука Федоровичи Долгоруковы.
[168]
24 июня войско подошло к порогам. Гетман приказал спускать последовательно весь русско-казацкий флот через днепровские пороги. Переправа через пороги Днепра была очень трудная, продолжалась две недели и стоила гибели многих хлебных запасов, оружия, судов и людей: «Притом и люди некоторые из войска кончиною смертною отнялись, ибо где о каменных пороги судно разбилося, там и все хлебные и ружейные запасы приходили в утопление, и люди попадали не в безопаство».
[169]
А как раз в это время напротив Кодака показалась белогородская орда, которая угнала несколько десятков запорожских лошадей, а у селитеренного майдана татары захватили и нескольких казаков. Одновременно с белогородской ордой на другом берегу Днепра, ниже впадения в него реки Самары, за переправлявшимися отрядами русско-казацких войск наблюдала крымская орда.
6 июля гетман Мазепа переправился с левого берега Днепра на правый и оттуда посла универсал всем наказным полковникам об оставлении им для охраны малороссийских городов на случай татарских набегов князя Луки Долгорукова и полковника Даниила Апостола «до властно поворота гетмана и воеводы из похода».
22 июля Мазепа прибыл к Чортомлыкской Сечи, где был встречен кошевым атаманом Григорием Яковенко и знатными казаками. Тут воевода князь Яков Федорович Долгоруков «дал запорожским козакам семь стругов и по одному талеру на человека, а гетман Мазепа подарил по золотому на 4000 человек».
[170]
Кошевой с запорожцами присоединился к войску Мазепы.
25 июля 1697 г. войско прибыло к Кызыкерменю. Яков Долгоруков приказал рядом с Таванским городком заложить новую мощную крепость. Строительством ведали два инженера: какой-то «немчин» и дворянин Василий Бухвостов.
Но вот 10 августа запорожские разведчики доложили, что вверх по Днепру плывет много лодок с турками, а по левому берегу идет крымская орда.
Князь Яков Долгоруков и Мазепа решили ретироваться. Любопытно, зачем они, собственно, шли со столь мощным войском — на экскурсию по Днепру?
В Тавани и нескольких других укрепленных городках Мазепа оставил около 6 тысяч человек, включая тысячу запорожцев вместе с кошевым атаманом Григорием Яковенко. «Запорожским козакам гетман дал 1000 червонцев и наказал им жить мирно с русским войском и единодушно держаться против бусурман в случае прихода их к городкам».
[171]
