Об этом подумалось, когда летели в стареньком шумливом вертолете с давно отработанным полетным ресурсом. Уж слишком сильно вибрировал корпус вертолета, и слишком шумел двигатель. Еще подумалось, что когда Александру Григорьевичу позвонят, чтобы передать данные управления космической разведки по прослушиванию разговоров Артема Тамарова и Бессариона Мерабидзе и по контролю за их передвижениями, осуществляемому спутниками по sim-картам мобильников, то подполковник Бурлаков может почти ничего не услышать.
И как только он подумал об этом, в чехле подала голос трубка…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
– Вода у нас теперь есть… – Артем Василич, булькнув содержимым, протянул грузинскому подполковнику фляжку. А сам на ходу рассматривал карту в планшете. – Можешь не экономить. Выпей половину, половину – мне… Пройдем на ту сторону, в ручье пополним запас… Принимай правее. Перед высокой травой тропа заминирована, а на выходе «растяжка» стоит. Мину обходим – и снова на тропу. Лишнюю прокладывать ни к чему… Ты пей, пей…
– Я от жажды никогда не страдаю, – сказал Мерабидзе, – организм так устроен. Вот перекусить, честно говоря, не отказался бы. Без еды сил нам хватит ненадолго.
Тем не менее к фляжке он припал жадно. Но больше половины все равно не выпил. Аккуратный. И вернул фляжку Тамарову. Тот допил все до последней капли, которую, не останавливаясь ни на шаг, просто вытряс в открытый рот.
– Там был сухой паек. К обеду приготовлен. Я не стал брать…
– Почему? – не понял Бесо. – Надо было…
– Чтобы показать следакам – здесь нападал не голодный, значит, это не мы… Косвенные подсказки… Или ты хочешь, чтобы смерть «крапового» тоже на нас записали?
Тамаров посмотрел строго и сердито.
– Ты, Василич, убил его? – спросил грузинский подполковник с недоверием.
– А что прикажешь с ним сделать? Ждать, когда он первым очередь даст? – Артем Василич потряс автоматом. – Он слишком рано меня увидел… Но в этом не моя, а его беда… Излишне глазастые долго не живут…
Такая многозначительность и расплывчатость внешне красивой, но пустой фразы давала почву для воображения, и при этом ничего конкретного, детализированного не говорила. Но Тамаров по своему опыту знал, что подобные фразы впечатление производят.
– Ножом? – спросил Бесо, желая все же подробности выяснить.
– У меня нет ножа. Я даже его нож забирать не стал, потому что к ножам равнодушен. Нож руки занимает. А я люблю руки иметь свободными. Он как раз ко мне повернулся. Пришлось ударить сначала так, чтобы развернуть, потом, чтобы убить…
– Как? – не понял Бессарион. – Кулаком?
– Кулак беречь надо. Он слишком часто ломается. Основанием ладони. Предельно резко. Под основание черепа. Перелом основания черепа. Смерть через пару часов. Пока без сознания. И в сознание не придет… Правда, он как раз пить собрался. Фляжку поднял и голову запрокинул. В таком положении и оборачивался. Я когда в первый раз ударил, он голову еще сильнее запрокинул. Мог под основание черепа не попасть. Но по затылку удар тоже хороший. Если не убил, то счастье оказалось, стало быть, на его стороне. Да и я этому только рад буду…
Короткие рубленые фразы, сказанные под шаг, звучали эффектно. Так говорить может только специалист, в котором не приходится сомневаться.
– Главное, карту взяли, – сам себя похвалил Артем Василич. – Иначе на тропе запросто можно было бы на мину нарваться. «Краповые» мины ставить умеют лучше боевиков. Заметишь, только когда руками, как крылышками, махать начнешь – в воздухе… И все посты здесь же, на карте… Добавим хода… Возможно, скоро смена часовых… Тогда сразу будет объявлен широкий поиск… Я не люблю бегать, когда можно не бегать…
Они пошли быстрее, обходя сопку по той стороне, что не видна с дороги, обошли стороной заминированный выход на тропу, потом все же на тропу вышли и по ней пересекли низинку, чтобы снова по склону подняться на следующую сопку. Поднимались опять, как и спускались, не напрямую, а по склону, противоположному дороге и постам на дороге.
– Все. Мы уже в Чечне.
– Теперь легче…
– Теперь труднее…
– Зато уже ближе.
– Расстояние – это не критерий. Ноги поломать можно и на дистанции в два шага. Там, в Ставрополье, люди более расслабленно себя чувствуют. Здесь живут в напряжении. Ко всему готовы. И всегда внимательны. Кому покажем себя – на нас сразу внимание обратят. Соблюдаем скрытный режим. Идем… Сначала к ручью. Он за этой сопкой…
* * *
У ручья, напившись вдоволь и наполнив фляжку, отошли чуть в сторону, где отыскали подходящие для укрытия кусты и сели передохнуть.
– В желудке сосет… – пожаловался Бесо. – Сейчас даже тюремную баланду умял бы с удовольствием. Вторые сутки пошли…
Тамаров привстал и нарвал с куста горсть темно-красных и даже слегка синеватых некрупных ягод. Засыпал себе в рот, жутко поморщился, но разжевал. Вторую горсть нарвал для грузинского подполковника.
– Это волчья ягода… – с отвращением сказал Бесо. – Отравимся…
– Это тоже жимолость, но не «волчья ягода»… Волчья ягода краснее. После этой язык слегка распухает, во рту щиплет. Но голод полностью проходит… Попробуй… Только не по одной ешь, а сразу все.
Бессарион подумал, вздохнул и решился. Засыпал ягоды в рот и разжевал, изображая лицом адовы муки. Процесс длился долго. Но и он благополучно закончился. Грузинский подполковник долго к себе прислушивался, словно ожидал смертельных колик в желудке. Ощущения какие-то были, не совсем приятные, судя по его лицу, но вовсе не смертельные.
– Говорить трудно. Язык, как чужой… – сообщил он, наконец. – Тем не менее жить, кажется, будем… Молча…
– Тогда давай молчать… И вообще уже пора в…
Артем Василич оборвал себя на середине фразы и поднял подбородок, таким жестом показывая, что он прислушивается. Глядя на него, прислушался и Бессарион. Со стороны, от ручья, доносились пока еще неясные звуки. Кто-то разговаривал, но слов разобрать было нельзя. И явственно шлепали шаги по воде.
– Двое и кто-то еще… – неуверенно прошептал российский подполковник. – Кто-то или что-то – не могу понять…
– Я слышал, собака у поста пролаяла. Когда ты уходил… – сообщил Мерабидзе.
– Хреново, если с собакой… У ручья берег мягкий. Мы проходили, следы оставили. Собака след возьмет. Дурак поймет, что след свежий…
Тамаров вытащил из кармана переговорное устройство. Он так и не выключал его, и большая тяжелая трубка издавала характерные легкие пощелкивания.
– Что делать будем? – тихо, едва шевеля губами, спросил Бессарион.
– Бежать бесполезно. От собаки не убежишь…
Грузинский подполковник промычал что-то нечленораздельное.
– Что ты?
