– Они соединяться не будут, чтобы весь нижний профиль перекрыть. На визуальной дистанции пойдут.
– Нам это только на руку… Мне то есть на руку… Тебе, как я понимаю, на ногу…
– Сделаем… – повторил Бесо и потряс ногой, словно напряжение сбросил.
– Двинулись… Автомат далеко не оставляй. Возвращаться – плохая примета…
Бессарион автомат взял.
Подполковник Тамаров выполнял работу, которую он всегда выполнял с удовольствием и качественно. Пожалуй, снимать часовых или дозоры противника – это всегда давалось ему наиболее легко. Но сейчас сложность состояла в том, что все время службы его обучали убивать противника. В данном же случае необходимо было обезвредить его, и не просто не убить, но и не изувечить. Но, как показал опыт минувших суток, это, когда уже имеешь определенные устоявшиеся навыки, сложнее, чем просто уничтожить. И при этом нельзя было показать свое милосердие, свое стремление быть гуманным, если вообще понятие гуманности соотносится в одном контексте с понятием резкого и тяжелого удара.
Артем Василич выбрался на самый край зарослей, чтобы оттуда определить, кто из его двух противников какую тропу выберет. Естественно, начинать предстояло с ближнего. Ближним оказался высоченный рыжий детина, чем-то схожий с недавним вертухаем в СИЗО, разве что заметно более сухощавый, следовательно, более резкий. Тамаров дал возможность «краповому» зайти в кусты, посмотрел, где зашел в них второй, и только после этого двинулся по следу ближнего. Догнать неслышимым, несмотря на то что «краповый» был насторожен и к окружающему прислушивался, было делом не сложным. Противник ожидал опасности впереди и вообще считал ее еще далекой и потому полностью не сконцентрировался, не вошел в боевое состояние, когда каждая нервная клетка возбуждена и реагирует на все.
Удар опять наносился в затылок и был таким коротким и резким, что, когда с головы парня упал краповый берет, сам он еще какое-то время остался стоять, не понимая, что с ним произошло. И только потом медленно осел на землю. После этого, не задерживаясь, Артем Василич поспешил сделать полукруг, чтобы зайти со спины и второму. Этот вообще был отвлечен, держал что-то в руках перед собой и рассматривал со вниманием, чуть ли не ощупывал. И на аналогичный первому удар отреагировал сразу, свалившись носом в землю. Любопытство заставило Тамарова перевернуть парня, чтобы поинтересоваться предметом интереса «крапового». Тот держал в руках какую-то электронную игрушку, слабо попискивающую уже и после того, как сам игрок был не способен игру продолжить. Игромания болезнь заразная, и российский подполковник ее не уважал. А за игры в боевой обстановке вообще следует наказывать. Он и наказал поверженного противника ударом, а в дополнение уже и собственные вкусы удовлетворил, заметив под клапаном длинного кармана натянутой поверх бронежилета «разгрузки», в том самом кармане, в котором обычно автоматные рожки носят, рукоятку пистолета. Для обычного пистолета карман был слишком длинным, и пистолет должен был бы провалиться глубоко. Этот не проваливался. Оружие Артем Василич вытащил. Пистолет оказался с глушителем. Мощный «кольт» тридцать восьмого калибра. Глушитель тоже мощный, с заниженным центром тяжести, следовательно, с понижающим звуковым эффектом выстрела. Третий свой пистолет Артем Василич засунул под брючный ремень за спину. А запасную обойму, оказавшуюся в том же кармане, убрал под носок, прикрытый штаниной. Про дополнительное вооружение напарнику решил ничего не говорить.
Но долго задерживаться, рассматривая поверженного противника, Тамаров не собирался. Он быстро обшарил обширные карманы «разгрузки», нашел пачку галетного печенья и завернутый в целлофан подтаявший кусок сала, потом вернулся к первому противнику, обнаружил, что тот пытается перевернуться и встать на четвереньки. Эти безобразные попытки требовалось немедленно прекратить, что Тамаров и сделал одним дополнительным ударом. В карманах этого бойца нашлась банка кильки в томатном соусе. Но ни хлеба, ни даже печенья, к сожалению, не нашлось. И, только завершив все это, подполковник снова вышел к краю кустов, чтобы встретиться с Мерабидзе, однако Бессариона видно не было, хотя по времени пора бы ему было и возвращаться. Беспокойства, впрочем, от задержки не возникло, потому что в случае какого-то обострения ситуации обязательно послышался бы шум. Подождав пару минут, Тамаров недоуменно пожал плечами и двинулся напарнику навстречу, надеясь, что тот уже идет на соединение.
Но и встречных шагов слышно не было.
В этот момент ему позвонили. Артем Василич вытащил трубку и глянул на определитель номера, считая, что звонить могут и вертухаю, недавнему еще хозяину трубки. Оказалось, звонит жена.
– Я слушаю… – шепотом сказал он.
– Тема… Говорить можешь?
– Нет. Я позже перезвоню…
– Я жду…
2
– Вижу часового… – уже через полторы минуты доложил Нахимов.
Подполковник Бурлаков свой бинокль поднял, но, не имея тепловизора, сквозь листву и густющую хвою ничего разобрать не смог. И лишний раз порадовался, что сам лично позаботился о сохранении трофейного прицела, когда из Москвы дважды запрашивали его наличие. Кто-то, грубо говоря, «капнул», что в одном из боев по уничтожению банды был убит снайпер-араб. Винтовка у снайпера, по оценке снайперов бригады, была тоже хорошая, но стреляла какими-то экзотическими патронами, достать которые возможности не представлялось. Чтобы не «засветиться», винтовку спрятали до случая на собственном оружейном складе и не включили ни в какие реестры отчетности. Подполковник Бурлаков лично решил, что в Москве могут и без прицела с тепловизором обойтись. А прицел передал снайперу лучшей роты в бригаде. Тем не менее история со снайпером-арабом всплывала дважды. Кому-то очень хотелось такую винтовку заиметь. И, скорее, не саму винтовку, а именно прицел. На запросы Александр Григорьевич отвечал категорично: «не было», «не знаем», «не в курсе дела»…
– Что часовой делает?
– Что-то ест… Похоже, сыр… Этот, кажется, местный, овечий… Точнее сказать не могу, в тепловизор не разобрать…
– По сторонам смотрит?
– Не очень. И не озирается даже. Спокойно себя ведет…
– Как считаешь, его основной группе видно?
– Он за камнем сел. Камень от группы прикрывает.
– Тогда «прикрой» его полностью… Чтобы его больше не увидели…
Старший сержант Нахимов, видимо, был готов к такому ходу дела. По крайней мере затвор его винтовки был уже давно передернут. Сухо и невнятно щелкнул опускаемый предохранитель. Выстрел раздался негромкий и невпечатляющий. С таким звуком могла сухая ветка на ветру сломаться. А уж издали такой звук тем более услышать и идентифицировать было невозможно.
– Готово… – доложил Нахимов. – Пуля в голове лежит… Крепкая голова. Обычно через голову навылет проходит…
– Слишком умный, наверное, был… – сказал, не оборачиваясь, старший лейтенант Аношин. – Наши вышли на позицию, товарищ подполковник. Первоначально, как приказал капитан Максимов, они намеревались атаковать на марше, заставить отступить и вторично атаковать с противоположной стороны. Сейчас капитан предлагает подождать.
