– Даже в тюрьме в камеру воду ставят... – заметил пулеметчик Анзор.
Без своего крупнокалиберного китайского пулемета, многократно ругаемого за неприлично большой вес, Анзор просто не знал куда руки деть. И постоянно то их на груди скрещивал, то за голову закидывал, то бессильно опускал.
– А ты разве в тюрьме сидел? – спросил Умар с насмешкой.
Он сам хорошо знал, что из всего джамаата один только Завгат имеет опыт «зоны», но тоже небольшой. И всего-то за злостное уклонение от уплаты алиментов. Это еще в советские времена. Не смог тогда откупиться. И попал за решетку.
– Я в кино видел... – сказал Анзор.
– А я в кино видел, как на слонах ездят, – Умар даже в усмешке сохранял спокойствие и уверенность в себе. – Но в жизни это не каждому дано...
– А что с нами будет теперь? – вдруг спросил мрачный Беслан. – Вместе же нас тоже держать не будут...
– Если только расстреливать поведут, то вместе... – сказал Мовлади.
Умар опять удивился. Мовлади явно злился на Беслана, что вообще-то на него не похоже. Вот ведь как ситуация может на людей влиять...
– Ну, сроки-то нам всем влепят солидные... – заметил Астамир, ничуть не огорчаясь своим будущим. – Только я все равно убегу... Вместе с отцом...
Астамир на Умара посмотрел.
– Если нас вместе оставят, вместе и убежим, – согласился Атагиев-старший. – Разведут, так убежим по отдельности и встретимся... Мы знаем, где можно встретиться...
Он посмотрел на сына, и Астамир, судя по промелькнувшей в глазах боли, понял его. Есть одна общая могила, где похоронены их близкие, точнее, то, что от них осталось, и именно там они могут встретиться. Конечно, могут они встретиться и у старших братьев Астамира. По крайней мере, могут через старших братьев общаться и передавать друг другу весточки. Но память приведет их не к братьям, а совсем в другое место. И это знали оба.
– Ну и убежите, и что... – сказал Анзор. – И снова в лес? И снова загнанным зверем жить... Сами слышали, что тот спецназовец говорил... Теперь в лесу не проживешь... Их спутники выследят любого...
– А что ты думаешь? – спросил Умар.
– А что мне думать... Главное, чтобы не пожизненное дали... Отсижу, вернусь, найду домик с вдовой и буду до конца своих дней на огороде копаться... Я в детстве, мы тогда в Казахстане жили, помню... Соседка у нас была... Нашла себе мужичка... «Откинулся» только что после пятнадцати лет... Его все в поселке боялись... А он тихий такой... Сидел около дома на скамейке или в огороде копался. Даже в магазин сам не ходил... И так до смерти... И я так же... Устал от всего... Хочется в огород с лопатой, и копаться...
– А пулемет где поставишь? – с улыбкой спросил Астамир. – На чердаке?
Анзор не ответил, только посмотрел в сторону с тихой тоской в глазах.
Но вопрос Астамир задал правильный, понял Умар. Убежать всегда можно, если дух у тебя не сломлен, а чтобы сломать дух горца, очень много надо на него бед навалить. Но многих беды не ломают, а только озлобляют. И тогда мстить хочется. Это уже у горца в крови. Можно, конечно, тело сломать и изуродовать, но дух всегда будет впереди. Только дух может телом управлять и из изуродованного тела человека делать существо сильное и неукротимое.
Но вот нужно ли это, нужна ли неукротимость и непримиримость, которая не только самому жить не дает, но и многим еще другим жить мешает? И ответить на этот вопрос Умар не мог. Понимал только, что каждому человеку чего-то дано Аллахом больше, чего-то меньше, и это помогает человеку жить так, а не иначе. И нельзя никого упрекать, что он живет не так, как другие, потому что он иначе жить не может. И не стоит сейчас даже думать о том, как всем им жить, потому что каждому предстоит самостоятельно выбирать себе дальнейший путь. Астамир молод и ему не хочется думать, что он проведет за решеткой и за колючей проволокой так много лет, что станет уже стариком. Он еще жить хочет и потому уверен, что сумеет убежать...
Он убежит... У него и дух силен, и тело сильно...
И сам Умар убежит... Несмотря на то что в голове и в бороде только седина и ни одного черного волоска не осталось. Убежит обязательно. И даже знает, зачем это сделает...
Нет, конечно, в лес, в пещерку его теперь ничем не заманишь. Не тот он человек, чтобы дважды на одни и те же грабли наступать. И пулемет на чердаке ему не понадобится. Но, во-первых, он горец, он до последней капли крови горец, и потому тюрьма и вообще всякое отсутствие свободы для него убийственно. А во-вторых, Умар должен обязательно сыну помочь. Он не успел научить Астамира многому, в первую очередь не успел научить его жить среди мирных людей. А это целая наука... И эту науку сыну еще предстоит постигать...
– И что ты сделаешь, когда убежишь? – спросил у Астамира второй гранатометчик – Завгат. – Первое, что ты сделаешь?..
– Первое, это воды напьюсь... – ответил младший Атагиев мечтательно. – Вдосталь... Прямо из ручья. Суну лицо в ручей и буду пить, пока весь ручей не обмелеет...
– А потом?
– А потом я убью того неблагодарного полковника...
– Это которого? – не унимался Завгат.
– Полковника Раскатова... Старшего лейтенанта Раскатова... Отец отпустил его, как старого друга, а полковник привел к нам спецназовцев...
– Предателей надо убивать... – согласился Завгат.
– Не так все было... – возразил Умар. – Я его отпустил, а он сказал, что не может так просто уйти... Он обещал прийти и освободить пленников... Когда человек предупреждает, он не предатель...
– Тогда – да, – Завгат и с этим согласился. – Тогда он не предатель, и убивать его не стоит... Может, стоит, но не за это...
– Он должен был чувствовать благодарность за свое спасение и спасти отца... – сказал Астамир. – А он этого не сделал. Он должен был на колени перед своим командиром упасть и просить, чтобы отца освободили... А он не упал на колени... И за это его стоит убить... Ведь впервые отец спас его в Афгане, под пулями на себе вытащил... Через минное поле тащил... А он не попросил... И потому отец здесь... За это надо убить...
– За это надо... – Завгат и с такой трактовкой согласился.
– Все не совсем так... Не на своих плечах я его вытаскивал, а на плечах своих разведчиков... Вот через минное поле путь я прокладывал, это точно... Но я знаю лучше всех вас, что, окажись я там раненым, Раскатов точно так же меня тащил бы... И через минное поле, и под пулями... А здесь у него нет власти, и он попросить не смог... За это не убивают...
– А-а... – отмахнулся Завгат. – Убивать – не убивать, стоит – не стоит... Разбирайтесь сами...
Астамир хотел еще что-то сказать. Но Умар на сына посмотрел строго, взглядом показывая свое недовольство. И этого хватило.
– Идет кто-то... – сказал Астамир. – Сюда идут... Четыре человека...
