Так или иначе, достоверных сведений о природе троянского коня нет и, видимо, не будет – во всяком случае, до тех пор, пока очередной Шлиман не откопает какую-нибудь горстку золы и не объявит ее остатками легендарного дара данайцев.
Разорив Трою и поделив добычу, греки засобирались «к отчизне любезной». Их отплытию и дальнейшей судьбе посвящены поэма «Возвращения», автором которой считался Гегий Трезенский, и ряд реминисценций в «Одиссее». Поэма «Возвращения» была также у Стесихора
[147]
.
Рис. 33. Прообразом Троянского коня могло стать ассирийское осадное орудие в виде лошади на колесах, знакомое еще догомеровским грекам и, возможно, захваченное троянцами в качестве трофея по окончании осады города. (Рельеф на кикладском кувшине VII в. до н. э. – одна из древнейших «цитат» из гомеровского цикла)
Дошедший до нас синопсис поэмы начинается с лютой ссоры между Агамемноном и Менелаем по поводу того, как возвращаться из-под Трои. Гомер доводит в «Одиссее» детали этой ссоры устами Нестора:
Требовал царь Менелай, чтоб аргивские мужи в обратный
Путь по широкому моря хребту устремились немедля;
То Агамемнон отвергнул: ахейцев еще удержать он
Мыслил затем, чтоб они, совершив гекатомбу святую,
Так, обращая друг к другу обидные речи, там оба
Брата стояли; собрание светлообутых ахеян
Воплем наполнилось яростным, на два разрознившись мненья.
Од. III. 141–144, 148–150
[148]
Наутро часть греков во главе с Агамемноном остается, чтобы успокоить гнев Афины. Нестор и Диомед прибывают домой по морю практически без приключений. Отплывший чуть позже Менелай попадает в бурю и лишается почти всего флота. Всего с пятью кораблями он пришвартовывается в Египте. В родной Лакедемон светловласый Атрид вернется лишь через восемь лет, изрядно разбогатев за время скитаний по африканским странам. Это богатство он позднее будет с удовольствием демонстрировать своему гостю Телемаху, странствующему в поисках вестей о своем отце Одиссее
[149]
.
Большинство прочих ахейцев, отплывших позже, попадают кто в бурю у Теноса (именно там, в частности, погиб Аякс Локрийский), кто в кораблекрушение у Каферейских скал. Неоптолем, предупрежденный Фетидой о возможных природных катаклизмах, добирается до Фракии по суше, похоронив умершего по дороге старика Феникса. Прочие выжившие эллины после долгих блужданий высаживаются и селятся в разных землях: «Одни поселились в Ливии, другие – в Италии, некоторые же – в Сицилии и на островах, расположенных вблизи Иберии. Эллины поселились также на берегах реки Сангария; были и такие, которые поселились на Кипре. Что же касается тех, которые потерпели кораблекрушение у горы Каферея, то их раскидало по разным направлениям. Гуней попал в Ливию, Антиф, сын Фессала, прибыл к пеласгам и, овладев этой страной, назвал ее Фессалией, а Филоктет прибыл к жителям Кампании в Италию. Фидипп вместе с жителями Коса поселился на Андросе, Агапенор на Кипре, другие же в иных местах»
[150]
.
Агамемнону, захватившему в Трое в качестве почетной добычи Кассандру, удалось добраться до Микен. Но там владыку ожидало предательство его жены Клитеместры, вступившей в преступный сговор со своим любовником Эгисфом. Устроив пир в честь возвращения царя, она дала ему хитон без рукавов и ворота. «Надевая его, Агамемнон был умерщвлен, и в Микенах воцарился Эгист. Убили также Кассандру»
[151]
. Спустя известный срок уже мертвый Агамемнон советует спустившемуся в царство Аида Одиссею вынести урок из его истории:
Слишком доверчивым быть, Одиссей, берегися с женою;
Ей открывать простодушно всего, что ты знаешь, не должно;
Вверь ей одно, про себя сохрани осторожно другое.
Од. XI. 441–443
[152]
Фраза, достойная быть выученной наизусть!..
Целых семь лет процарствовал Эгисф в Микенах, пока не подрос сын Агамемнона Орест и не отомстил за своего отца, без жалости умертвив и Эгисфа, и мать свою.
Кстати,
В самый тот день и Атрид Менелай, вызыватель в сраженье,
Прибыл, богатства собрав, сколь могло в кораблях уместиться.
Од. III. 311–312
[153]
Поистине сказочное совпадение!
Отдельного рассказа заслуживает судьба Одиссея: злоключениям царя Итаки Гомер посвящает поэму, лишь немногим уступающую в объеме «Илиаде». Но пересказывать ее мы здесь не станем, отослав любопытствующих к одноименному мультфильму и популярной киноленте Андрона Кончаловского.
Спешный, беспорядочный отъезд греческих царей, более похожий на бегство, и их дальнейшая, в большинстве случаев бесславная, доля внушали большие сомнения в правдивом отображении истории Гомером еще достаточно древним авторам. Римский философ-киник, уроженец находившегося близ берегов Пропонтиды городка Пруса (ныне – турецкая Бурса), Дион Хрисостом в своей знаменитой «Троянской речи в защиту того, что Илион взят не был» видит в этом верную примету военного фиаско: «Разве не понятно, что при успехе все единодушны и не прекословя подчиняются царю, да и Менелай не ссорится с братом, едва тот его облагодетельствовал? Нет – все это признаки именно беды и поражения. Добавим к этому, что войско, бегущее в страхе, покидает вражескую землю как можно скорее, не смея задерживаться, тогда как победители, имея при себе множество пленников и горы добра, напротив, поджидают самую для плавания благоприятную пору, ибо земля в их власти, и они ни в чем не имеют недостатка, а вовсе не гибнут чуть ли не поголовно, и это после десяти-то лет ожидания! И несчастья, постигшие вернувшихся домой, не в последнюю очередь свидетельствуют об их поражении и слабости. В самом деле, едва ли было в обычае нападать на тех, кто пришел с победой, или на тех, кому сопутствует удача, – ими скорее восхищаются и побаиваются их, тогда как неудачников презирают и чужие, и кое-кто из своих»
[154]
.
В самом деле, как вернулся домой «победитель троянцев» царь Агамемнон? Его погубила его собственная жена Клитемнестра, а ее любовник Эгисф был принят микенцами как царь! Можно ли такое помыслить, если воротился с победой законный царь в силе и славе? Никто бы не посмел на него покушаться – люди боятся гнева богов, которые покровительствуют герою. А разве бы приняли микенцы узурпатора, который убил великого победителя? Абсурд.
