Когда мы спросили Вальтера Трафонера о том, можно ли убивать кого бы то ни было только лишь из-за его политических убеждений, он ответил следующее: «Мы никогда не задавались подобными вопросами. Эти парни просто поддерживали режим, установленный в их государстве. Мы, по сути, делали то же самое… Мы должны были убивать комиссаров… Хотели спасти весь мир от большевиков».
В конце июня Сталина убедили вернуться в Москву. К нему явилась целая делегация от Политбюро, чтобы «уговорить» его повести Советский Союз к победе. Существует мнение (по крайней мере, одного историка), что Сталин покинул столицу, вдохновившись примером Ивана Грозного, и хотел выяснить, кто в критической ситуации останется верен ему, а кто нет. В любом случае альтернативы Сталину как руководителю Советского Союза не было. Именно из-за Сталина государство оказалось в столь катастрофическом положении, так что и выводить страну из этого положения предстояло именно ему.
3 июля Сталин выступил с радиообращением к советскому народу и говорил о нападении Германии. «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! – начал он (обращение «братья и сестры» было знаковым – тут он взывает скорее к национальным, а не к коммунистическим чувствам народа). – К вам обращаюсь я, друзья мои! Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня, продолжается. Несмотря на героическое сопротивление Красной Армии, несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражений, враг продолжает лезть вперед, бросая на фронт новые силы. Гитлеровским войскам удалось захватить Литву, значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины. Фашистская авиация расширяет районы действия своих бомбардировщиков, подвергая бомбардировкам Мурманск, Оршу, Могилев, Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь. Над нашей Родиной нависла серьезная опасность. Как могло случиться так, что наша славная Красная Армия сдала фашистским войскам ряд наших городов и районов? Неужели немецко-фашистские войска и в самом деле являются непобедимыми войсками, как об этом трубят неустанно фашистские хвастливые пропагандисты? Конечно нет!»
Затем Сталин пытается оправдать подписание Пакта о ненападении («мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора лет») и обещает победу на поле боя («этот непродолжительный военный выигрыш для Германии является лишь эпизодом»). Он даже не пытается скрыть оправдывающийся тон своего выступления.
С одной стороны, Сталин, разумеется, мог бы попытаться заключить мир с немцами. Подобные прецеденты уже случались в истории. Чтобы вывести Россию из Первой мировой войны и укрепить революцию, Ленин заключил Брестский мир. Согласно этому мирному договору, который Ленин считал лишь политическим ходом, направленным на то, чтобы выиграть время, Россия уступала Германии весьма и весьма обширные территории (почти 1,4 миллиона квадратных километров, включая Латвию, Литву, Эстонию, Украину, Грузию и Армению). Почему нельзя было хотя бы рассмотреть такой вариант в первые недели после начала войны? В истории «Великой Отечественной войны» твердолобых коммунистов заключение мирного соглашения с немцами было немыслимой изменой. (Кроме того, мирные переговоры нарушили бы и договор о союзнических отношениях, подписанный Великобританией и Советским Союзом 12 июля, согласно которому ни одна из подписавшихся стран «не может вести переговоры или заключать договор о временном перемирии [с Германией] без взаимного согласия сторон»27.)
На самом деле все обстояло несколько иначе. Слухи о том, что один из агентов Берии пытался договориться с Иваном Стаменовым, послом Болгарии в Москве, чтобы тот выступил в качестве посредника в переговорах с Германией, были давно известны на Западе. Но до сих пор в архивах коммунистического периода этому не находится ни одного документального подтверждения. Исследовательская группа под руководством Владимира Наумова, одного из научных консультантов телевизионного сериала, на котором основывается наша книга, недавно обнаружила в московском президентском архиве отчет Павла Судоплатова, одного из наиболее приближенных к Берии офицеров. Этот документ был написан в 1953 году, уже после ареста Берии. В нем Судоплатов описывает встречу с болгарским послом, которая состоялась в период с 25 по 27 июля 1941 года. И вот что он пишет: «Берия приказал мне поставить в беседе со Стаменевым четыре вопроса. Вопросы эти Берия перечислял, глядя в свою записную книжку, и они сводились к следующему:
1. Почему Германия, нарушив Пакт о ненападении, начала войну против СССР?
2. Что Германию устроило бы, на каких условиях Германия согласна прекратить войну, что нужно для прекращения войны?
3. Устроит ли немцев передача Германии таких советских земель, как Прибалтика, Украина, Бессарабия, Буковина, Карельский перешеек?
4. Если нет, то на какие территории Германия дополнительно претендует?»
В 1991 году, незадолго до своей смерти, Судоплатов был опрошен КГБ о службе в предшествующей этому комитету организации – НКВД. Он мельком упомянул встречу со Стаменовым, отметив, что Берия должен был лично встретить посла, но Молотов запретил, ссылаясь на то, что «будет слишком официально», если на встречу пойдет он. Судоплатов также признался, что Стаменова выбрали возможным посредником не только потому, что как посол Болгарии он представлял на тот момент интересы Германии в Советском Союзе, но также потому, что Берия подозревал его в симпатиях к СССР. Вероятно, это было связано с тем, что в прошлом Берия не раз оказывал Стаменову услуги – например устроил его жену на работу в Москве. Судоплатов заходит даже так далеко, что называет болгарского посла советским агентом.
По распоряжению Берии встреча должна была пройти в грузинском ресторане «Арагви» в Москве. Судоплатов отметил, что его начальник поставил еще одно условие: «Берия строжайше предупредил меня, что об этом поручении Советского правительства я нигде, никому и никогда не должен говорить, иначе я и моя семья будем уничтожены».
Судоплатов, уединившись со Стаменовым в личном кабинете Берии в ресторане «Арагви», добросовестно задал ему эти четыре вопроса. Болгарский посол отреагировал более чем невозмутимо. «Стаменов старался держать себя как человек, убежденный в поражении Германии в этой войне. Быстрому продвижению немцев в первые дни войны он большого значения не придавал. Основные его высказывания сводились к тому, что силы СССР, безусловно, превосходят силы Германии и что, если даже немцы займут в первое время значительные территории СССР и, может быть, даже дойдут до Волги, Германия все равно в дальнейшем потерпит поражение и будет разбита». Сразу после встречи, по словам Судоплатова, он пересказал вкратце состоявшийся разговор Берии; на этом его участие в заключении мира с Германией закончилось.
Какой же вывод можно сделать, ознакомившись с этим отчетом? Он был написан для того, чтобы защитить Берию от нападок, начавшихся после смерти Сталина. Это полностью объясняет закравшееся в показания Судоплатова странное противоречие: в начале отчета он утверждал, что Берия действовал с полного согласия советского правительства, но в конце он отмечает, что убежден (поскольку «обвинители» Берии сказали ему так): его бывший начальник организовал «эту подлую диверсию» по собственной инициативе. Разумеется, отчет никоим образом не повлиял на отношение к Берии, если только не предположить, что он действовал один, но ведь это абсолютно невозможно и нелогично – с чего бы вдруг Берия решил, что сумеет в одиночку заключить мир с вражеской державой?
