Собранную из алюминиевых лепестков первую «тарелку» локатора, предназначенную для контроля полетов, выставили на большой самодельной треноге. Саму треногу пришлось срубить в ближайших зарослях. Стандартная была слишком мала, чтобы охватывать все небо над поляной. Три трехметровые жерди связали с одной стороны, закрепили сверху стандартную треногу из алюминиевых уголков, и, расставив жерди, подняли на максимальную высоту.
– Этого должно хватить, – решила Клер.
Вторую «тарелку» закрепили на стволе сосны, срубив, чтобы не мешали, две ближайшие ветви. Эта «тарелка» должна сканировать далекие сигналы армейских локаторов, и снимать показания обратного луча, если он будет.
На раскладном столике установили ноутбук. Дэвид хотел сесть за него, но Клер опять захотела работать сама.
– Простите, это мой профиль. Я же не на экскурсию сюда прибыла. Хотя бы сниму психометрию первых полетов, задам основные параметры сканирования, а потом уже вы сами справитесь. Дальше будет не вопрос техники, а вопрос реакции. Вовремя включить, вовремя выключить. И все.
Капитан протянул чистый диск.
– Зачем? – не поняла Клер.
– Согласно инструкции, запись на жесткий диск запрещена, – объяснил полковник. – Записываем в буфер памяти. Он здесь очень большой. Потом перебрасываем на диск. Аппаратуру мы бросим здесь. Диск заберем.
Клер вставила диск в ноутбук.
– Работать придется бережно, – предупредил капитан. – Аккумулятор здесь подзарядить негде. Загружать загодя, выключать сразу после сеанса. Я тогда займусь видеосъемкой.
Сильную цифровую видеоаппаратуру с автоматическим лазерным наведением и тысячекратным электронным «зумом» устанавливал полковник Доусон. Для надежности штатив решили привинтить к стволу дерева. Дэвид начал помогать Доусону, и так активно, что полковник вынужден был отойти в сторону, понимая, что у Дэвида получается лучше и надежнее. Но все же не преминул проверить установку лично. Это он проверить мог, в отличие от остальной техники, которую целиком доверил капитану и профессору.
Абу Обейда долго со стороны наблюдал, как устанавливают аппаратуру. Для него было слишком сложно понять назначение приборов, и йеменец в конце концов, забросив за плечо сумку с деньгами, отошел в сторону, чтобы провести инструктаж своим людям. Двое начали готовить к работе «Стингеры».
Подошел полковник.
– По моим данным, будет совершено пять серий полетов, – сказал Обейда. – Мы будем стрелять на пятой серии, когда вы все закончите.
– Я бы предложил отстреляться, начиная с четвертой, – улыбнулся полковник, но боюсь, что тогда не состоится пятая… Впрочем, у нас только четыре различных режима сканирования. Пятый полет нам не нужен. Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Потом. Когда пойдем отсюда. Поговорим по дороге.
– Тебе очень хочется заработать десять миллионов долларов?
– Я считаю это вознаграждением за долгие годы опасной жизни, – ответил Обейда. – Это справедливо.
– Ладно. – Улыбку полковника никак нельзя было назвать доброй, поскольку Доусон чувствовал какую-то угрозу со стороны Обейды, но пока не мог понять, откуда эта угроза может идти. – Обсудим все варианты.
Йеменец в ответ улыбнулся открыто и приветливо. Но Доусон слишком хорошо знал людей Востока и всегда помнил, что улыбаться открыто они умеют даже ненавидя тебя лютой ненавистью.
– У нас еще полтора часа в запасе, – сказал Обейда. – Нужно пообедать, потом, когда русский спецназ пойдет в преследование, будет некогда.
– Ты думаешь, нас будут преследовать?
– Без этого здесь не бывает. Мы с капитаном обсудили все возможные пути отхода. На той стороне нас будут встречать и завяжут бой с пограничниками чуть в стороне, чтобы мы могли легко прорваться.
* * *
После легкого обеда все собрались вместе и с волнением и нетерпением ждали первых полетов. Волнение понятно – с таким трудом, с такими опасностями добирались сюда именно ради этого момента. Только одна Клер Такуа не поддерживала общего нетерпения. Она отошла в сторону и осматривалась.
– Куда она? – спросил Абу Обейда у Дэвида, словно профессор докладывала капитану о каждом своем желании.
– Надо думать, женщина желает уединиться, чтобы избежать мужского общества. Только ты везде, кажется, посты расставил.
– Здесь много кустов. Посты все не просматривают, – отмахнулся Абу Обейда. – Пусть подальше отойдет.
Клер, услышав слова йеменца и заметив, как намеренно отвернулись все мужчины, пошла в сторону смелее. И быстро скрылась из вида. Она долго не возвращалась. А в небе уже послышался далекий гул.
– Пора за работу, – сказал Дэвид, и обернулся.
Профессора видно не было, хотя гул наверняка слышала и она. И капитан вынужден был сам сесть за ноутбук, оставив полковнику возможность включить видеозаписывающую аппаратуру.
Скоро показались и самолеты. Первым летел российского производства «Стелс». На невысокой скорости, с тяжелым ревом, неуклюже, как воздушная телега. Даже американские «Стелс» выглядят в воздухе самолетами больше, нежели эта пародия.
– Локатор его не видит, – доложил капитан. – Российские локаторы его не видят. Сканер на показания приборов самолета не реагирует. Психометрия полета снимается успешно.
– Синхронизирую съемку с сигналами локатора, – сказал полковник.
– Второй самолет идет. – Абу Обейда зачем-то потер ладони. Должно быть, от волнения они у него сильно потели или чесались в предвкушении получения десяти миллионов.
Вторым, с небольшим интервалом, но на значительной скорости, и выполняя при этом какие-то полетные сложные фигуры, летел российский самолет. Ни полковник, ни капитан не знали достаточно хорошо марки российских самолетов, чтобы определить, кто пролетает над ними. Визуально все видели легкое облачко, окутывающее фюзеляж. Но без профессора Клер Такуа никто не мог сказать, что это было за облачко. Может быть, это и есть та самая неравномерная плазма.
– Локатор его не видит. Российские локаторы его не видят. Сканер на показания приборов самолета не реагирует. Психометрия полета снимается успешно.
– Съемка синхронизирована, – сказал полковник Доусон.
– Перебрасываю на диск, – доложил капитан.
– Где же Клер? – воскликнул полковник сердито. – Обейда… Пошли кого-нибудь. Да здесь и заблудиться негде. Пусть посмотрят.
Йеменец сказал что-то на арабском своему человеку. Тот заспешил, косолапя.
Обстановка была нервная. Несмотря на удачно принятый материал первых полетов, американцы, да и Абу Обейда с ними, нервничали. Все понимали, что ситуация нештатная – что-то произошло, и с напряжением ждали возвращения человека Обейды.
Тот вскоре вернулся. Принес куртку Клер и небольшую бумажку. На бумажке красным карандашом было жирно написано: «$10 000 000»…
