– Так точно, товарищ генерал.
– В горах будут проводиться испытания самолетов и локаторов. Локаторы, как сам понимаешь, на земле. Там есть оцепление. Сильная охрана. Американцев интересуют испытания. Вероятно, будут что-то снимать, что-то замерять… Позволь им это сделать.
– Понял, товарищ генерал.
– Вопросы?
– При варианте случайной встречи мы должны…
Генерал даже кашлянул из-за непонятливости полковника:
– Отступать. Даже – бежать. Но – не далеко. Наблюдение продолжать. Не мне тебя учить, как это делается.
– Понял, товарищ генерал.
– У меня все. До связи.
– До связи, товарищ генерал.
В трубке раздались короткие гудки, и Согрин убрал ее в чехол на поясе.
– Рапсодия! Что там нам обещают? – поинтересовался Кордебалет.
– Просят отобрать у тебя все патроны, чтобы дел не натворил. Только дистанционное наблюдение! Никаких активных действий! И оберегай Обейду, как оберегал бы меня, он нашим очень нужен в живом и рабочем виде… Потом Обейда встретится с американцами, и мы выступим в защиту дружбы с Америкой. Американцев охранять до самой границы, и отпустить домой здоровыми и без соплей.
– Опять мне не дали поговорить с садистом и палачом, – ворчливо посетовал в эфире подполковник Сохно. – Все надежды на справедливое возмездие рушат…
– Рапсодия! Бандит! Внимание! – Голос Кордебалета зазвучал громче и напряженнее, интонацией сообщая, что ситуация с места сдвинулась и требует концентрации внимания. – Пять человек во главе с садистом идут к схрону, шесть выходят в оцепление тройками по обе стороны тропы. Похоже, желают сделать широкую рекогносцировку. Как бы на вас не вышли… Командир, на тебя точно могут выйти… В твоем направлении двинули…
Согрин даже осмотрелся, словно еще раз проверяя то, что и без того хорошо знал:
– Я хорошо спрятался. Пусть ищут.
Полковник в самом деле спрятался очень хорошо, как умеют прятаться спецназовцы ГРУ.
[10]
Покрытая искусственным мхом маскировочная сетка с одной стороны прикрывала упавший ствол дерева, под которым он вырыл себе наблюдательный пункт, и кучу нарытой земли из-под ствола. Ни одной крупицы почвы, что смогла бы привлечь внимание опытного поисковика, не осталось в стороне, среди молодой зеленой травы. С другой стороны ствола кусты укрывали полковника настолько хорошо, что никто не подумал бы, что здесь находится человек.
Что касается подполковника Сохно, то он находился дальше схрона и, естественно, тоже замаскировал свой наблюдательный пункт с обычной своей изобретательностью. Сохно всегда считался в маскировке лучшим специалистом.
– Бандит, ты-то спрятался?
– Обязательно. И даже знамя над укрытием выставил. – Сохно не мог обходиться без обычных своих шуточек.
– Ждем. Пусть идут. Я разрешаю, – удовлетворенно ответил Согрин.
Ожидание затянулось надолго. Пять боевиков, передвигаясь так, словно готовы были при малейшей угрозе отпрыгнуть назад и убежать, уже подошли к схрону на дистанцию визуального наблюдения. Но держались все еще достаточно далеко, и двух троек, вышедших в охранение, видно пока еще не было. А реальную опасность для спецназовцев и для исхода операции в целом, могли представлять только они.
– Танцор! Я – Рапсодия. Видишь их?
– Уже нет. Но больше им пойти некуда. Должно быть, излишне внимательны. Смотрят хорошо, в шесть глаз.
– О-о-ох, ситуация… Как всякий нормальный Бандит, я обязан ментов недостаточно любить. Это ж они нам напохабили, – прокомментировал положение Сохно. – Если бы они не взорвались, нас бы сейчас не искали…
– Если б они не взорвались, схрон бы не нашли и мы бы сейчас здесь не сидели, – отпарировал полковник. – Моя тройка идет… Смотрят и правда тщательно. Но смотрят, к счастью, не туда…
Трое боевиков вышли из леса. Лица внимательны, взгляды бегают по сторонам, все ощупывая, отыскивая возможную опасность. Но основное внимание уделено склону, который под ними, и схрону, который в самом низу, под склоном, в черном урочище, куда не проникает солнце. В принципе боевики правы. Они ожидают засаду, поскольку знают, что трое ментов подорвались здесь на мине. Но засада может быть только в том случае, если схрон обнаружен – а так: мало ли в лесу заминированных издавна троп! Но даже если засады нет и в помине, боевики просто обязаны ее ожидать и трижды проверить склоны. Иначе не проживешь долго. По крайней мере, так долго, как сам хочешь… И они прекрасно понимают, поскольку сами большие специалисты засады устраивать, понимают что любая засада должна располагаться там, откуда можно вести эффективный огонь на уничтожение противника. Выше по склону федералам забираться было бы незачем. Оттуда нижнее урочище совсем не видно, а уж стрелять на поражение, когда ничего не видишь, – детское занятие… Расчет прост. Выбрана дистанция для наиболее удобной стрельбы в сторону схрона, к ней добавлена дистанция, с которой удобно стрелять сверху по засаде, и по этой верхней линии проложили свой путь трое из охранения.
– Я – Бандит. Вижу вторую троицу. Боевики на противоположном склоне корячатся. Из леса выползают.
Противоположный склон для засады пригоден плохо, как, впрочем, и для элементарного наблюдения. Он слишком крут, слишком открыт и слишком каменист. Но проверка касается всех сторон. И потому проверяют даже самую неудобную позицию. Известно, что на войне самая неудобная позиция вполне может быть выбрана противником именно потому, что оттуда меньше всего ждут удара. Абу Обейда в этом отношении проявил предусмотрительность, и послал группу не зря. Уже один такой маленький факт говорит о том, что командир он опытный и с прекрасной подготовкой.
Тройка боевиков прошла от Согрина в пяти шагах, и ему хорошо было видно их через маскировочную сетку. И шли так скученно, что при необходимости полковник сумел бы сразу снять двоих, а то и сразу всех троих одной автоматной очередью, вдвое удлиненной против стандартной и направленной слева направо.
[11]
Чтобы получить удовольствие хотя бы от этого предполагаемого ощущения, Игорь Алексеевич положил руку на автомат и погладил рукой его вороненый ствол, словно собаку успокаивал.
