– Одна рота прибыла. Ждут команды, – докладывает Дубровский у грузового трапа, к которому задом сдает грузовик, чтобы начать разгрузку. Солдаты-грузчики стоят в кузове. – Вертолеты дозаправили.
– Кто командир роты?
– Капитан Севастьянов.
– Не помню... Толковый?
– Раньше не был знаком. Ничего не скажу.
– Меня в штаб, командира роты ко мне! Садись, Аббас...
Юрий Петрович одновременно и приказ отдает, и приглашает попутчика. И тут же смотрит на часы. Время до сеанса связи еще есть. Летчики, как и обещали, не подвели. Уложились.
В городе уже рассветает, но небо затянуто серой утренней хмарью, и такое впечатление, что грозится наползти сырой туман. Вот тумана-то Мочилову меньше всего хочется. Даже пурга менее неприятна, чем туман. Пурга в горах идет эшелонами, оставляя коридоры, в которые можно проскочить. А в туман и из Ханкалы ни один вертолет не вылетит.
В штабе уже заказан пропуск на Юрия Петровича, но возникают вопросы к Аббасу Чохоеву, и полковник, чтобы время не терять, оставляет московского чеченца в машине с Дубровским, а сам проходит сразу в кабинет начальника штаба.
Генерал принимает его без задержки, хотя с большим трудом удается выпроводить из кабинета штабных офицеров, у которых, естественно, все дела всегда срочные.
– Значит, начинаете?
– Уже начали. В течение часа соберутся основные силы. Если погода позволит...
– Силы задействуете большие?
– Три роты спецназа. Попытаемся, товарищ генерал, закрыть в мешок оба отряда.
– Хорошо бы получилось... Я имею против Имамова не больше, чем против других полевых командиров, но очень уж он грамотный противник. Многим нашим офицерам не по плечу. И потому, думаю, уничтожение его отряда можно было бы считать праздником. Тем более что ему навстречу выступило сильное подкрепление...
– Мы радовались бы больше вас, если бы все прошло благополучно. Но погода пока не на нашей стороне. Меня сейчас интересует сеанс связи. Я должен пообщаться со своими офицерами. Конфиденциально.
– Бога ради. Я посажу в отдельном кабинете радиста с настройкой на вашу волну. Он выйдет, как только соединится. Качество связи, правда, гарантировать не могу. Сами говорите – погода... В горах это всегда важно.
– Спасибо.
* * *
Мочилов вместе с начальником штаба собираются уже выйти, чтобы отправиться на узел связи. В это время в дверь стучат. Не дожидаясь приглашения, заходят два человека в штатском. Мочилов почему-то сразу понимает по серым лицам, по выражению глаз, по неуместной здесь гражданской одежде и вообще по манере поведения, что это и есть те самые генералы – Стригун и Яхонтов. Генералы молча пожимают руку начальнику штаба и слегка кивают незнакомому полковнику.
– Донесения для нас были? – спрашивает генерал с седым ежиком на голове.
– Сеанс связи через пять минут, – начальник штаба смотрит на часы. – Что будет, я прикажу доложить.
– А что насчет подкрепления? – спрашивает второй генерал в штатском. У этого глаза сердитые, хронически недовольные.
– По-прежнему. Все подразделения заняты. Самим людей не хватает... Вы вовремя не подумали о резерве. Мне об этом, извините, думать некогда. У меня своих забот хватает, – начальник штаба отвечает тоже сердито. Он чувствует поддержку в прибывшем из Москвы полковнике. И понимает, что и в Москве не все рассматривается так однозначно, как казалось вначале. По крайней мере, силы против двух генералов в штатском стоят серьезные. Может быть, самые серьезные в стране. И выбор стороны для начальника штаба очевиден.
– Вы, может быть, еще не в курсе, – генерал с седым ежиком холоден и вежлив. – Нам доложили, что в аэропорту сидит рота десантников. Это как раз то, что нам необходимо. Если хотите, мы обеспечим вам приказ из Москвы...
– Во-первых, это не десантники, а спецназ ГРУ.
– Это еще лучше.
– Во-вторых, прибывшее подразделение не входит в мое подчинение, и я не могу им приказывать принять участие в операции. У них свои задачи...
Генерал в форме смотрит на генералов в штатском достаточно твердо.
– Какие задачи! Мы общее дело делаем.
– А у нас свое дело, – поймав взгляд начальника штаба, вступает в разговор Юрий Петрович. – И тоже общее. И свое при этом.
Генералы в штатском смотрят на него с недоумением.
– Это полковник Мочилов из ГРУ. Только что прилетел из Москвы.
– Вот и прекрасно, товарищ полковник, – говорит генерал с седым ежиком. – Мы намерены задействовать ваших людей в своей операции.
– Это невозможно, потому что мои люди задействованы в другой операции, к которой вы, насколько я понимаю, не имеете никакого отношения, – Мочилов говорит категорично. – В данной ситуации я никак и ничем не могу вам помочь, поскольку вы не уполномочены мне приказывать. Извините...
– Как с вами связаться? – спрашивает сердитый генерал в штатском. – Вам вскоре сообщат новый приказ.
– Мое руководство знает, как со мной связаться.
– Я попрошу вас пока не снимать с места прибывшую роту.
– Я сниму ее, как только у меня возникнет такая необходимость.
– Товарищ полковник, мне кажется, вы идете на конфликт?
– По-моему, это вы идете на конфликт, пытаясь приказывать людям, которым приказывать права не имеете, то есть превышаете свои полномочия. А я между тем даже не знаю, с кем имею дело.
– Может быть, вам и не надо знать, с кем вы имеете дело... – говорит сердитый генерал. – Ждите приказа.
– Извините, я жду только определенного момента, чтобы выполнить свою задачу. А приказ я уже получил и продолжаю его выполнение.
Сердитый генерал багровеет лицом и резко направляется к двери. Второй укоризненно качает головой и идет следом.
Начальник штаба почти сияет:
– Понаехало их тут. Спасу нет... Пойдемте, Юрий Петрович, а то опоздаем.
ГЛАВА 6
1
Ветер и снег лицо обжигают, словно наждачной бумагой по щекам хлещут. Но пурга в данном случае на руку спецназовцам. Можно подобраться к противнику скрытно достаточно близко и даже, при определенных условиях, сработать не на уничтожение, а на задержание, чтобы оперативным допросом выяснить места дислокации отряда Имамова и его отдельных джамаатов. Кроме того, ветер мешает боевикам услышать их приближение. Даже сами спецназовцы не слышат, как скрипит под ногами снег. А они при этом имеют возможность на сравнительно небольшом расстоянии видеть и сквозь пургу через оптику с приборами ночного видения. И потому Согрин идет достаточно быстро, часто прикладывая к глазам бинокль. Активная стрельба дает конкретное направление движения не менее верно, чем откровенный дорожный указатель. Единственное, что плохо – на склоне ветер в лицо хлещет, сечет кожу мелкими снежинками, и окуляры бинокля от снега приходится то и дело очищать. Но здесь обстановка благоприятная для действий. Как у другой группы?
