А когда они поднимают голову, то не видят разведчика...
Момент рассматривания и осмысления обстановки занимает больше минуты.
– Вон там! – говорит начальник штаба. – Миной накрыло... Руку тянет...
Имамов и сам уже видит поднятую в последнем движении руку. Самого человека не видно. До разведчика метров шестьдесят. Оба просто бегут, не боясь опасных трещин. Да и взрывы мин помогли им, провалили покров там, где он трещины прикрывает, сделав дорогу более безопасной.
Расстояние преодолевается быстро, хотя и с перерывом, вызванным полетом новой мины. Разведчик лежит на голом льду – снег в этом месте съехал. Его накрыло осколками, и во многих местах к грязным тонам «камуфляжки» добавились новые расцветки – красные.
– Что ж ты так, сынок... – склоняется Имамов над раненым.
– Перевал... – шепчет разведчик. – Перевал занят...
– Как они прорвались? – спрашивает начальник штаба.
– Это не они... Десант высадился... С вертолетов... «Летучие мыши»... И дальше десант... Под ледником... Тот отряд «закрыли»... Они назад пошли... – разведчик говорит рваными фразами, с перерывами между ними.
– Много?
– Много... Больше, чем нас... Вниз прорывайтесь...
Имамов выпрямляется и вытаскивает перевязочный пакет, хотя понимает, что перевязка такого раненого уже не спасет. Осколки мины искромсали его тело.
* * *
Появление «радиомаяков» обещает отсутствие «хвостов». Тем не менее проверка обстановки уже так прочно въелась в привычку, что Ангел делает вокруг квартала несколько кругов, прежде чем выехать на дорогу в Шереметьево. И на Ленинградском шоссе часто посматривает в зеркало заднего вида. Но все, кажется, проходит благополучно.
Проверка отнимает много времени, но еще больше времени отнимает ожидание слегка опоздавшего самолета, получение багажа и таможенный контроль. Наконец Сережа выходит... Улыбается... Обнимает отца.
– Честно говоря, – усмехается Ангел, забирая из рук сына чемодан, – твое присутствие здесь вовсе не обязательно, поскольку основные события происходят в Чечне, в районе, куда нас с тобой никто не пустит. Но ты же поедешь в отпуск куда-нибудь в теплые края, и мы неизвестно когда встретимся... Так что, извини, что вызвал тебя, и – с визитом тебя на родную землю.
– Но что-то из Чечни нам привезут? Будет хотя бы материал? – спрашивает младший Ангел.
– Это, думаю, будет.
– Мне по должности положено не только террористов отлавливать, но и контролировать разрабатываемые темы. Если тема открыта, я обязан проводить мероприятия по ее развитию. Если появились новые данные, они тему закрывают, и я работаю в другом направлении. Так что командировка в любом случае оправданна.
Обратная дорога от аэропорта до офиса занимает гораздо больше времени, чем дорога туда, хотя сейчас Ангел и не кружит по городу, проверяя наличие «хвоста» – слишком большое движение. Москвичи привыкли на работу ездить на собственном транспорте, если таковой у них имеется, и даже в том случае, если этот транспорт день простоит где-то и понадобится только для того, чтобы вечером домой вернуться.
Во дворе Ангелы встречаются с Басаргиным, только что вернувшимся из ФСБ, куда он ездил выяснять какие-то детали относительно пресловутой лаборатории.
– Есть небольшие новости, – кивает Басаргин и пожимает руку Сереже. – Наверху уже дожидается Рославлев... Ему тоже спать не дают. Это в дополнение к тому, что капитан привез ночью от Астахова... Поднимайтесь!
А старший Ангел, перед тем как зайти в подъезд, показывает сыну гордость Пулата, мирно стоящую под тонким слоем ночного снега. В профиль «Геша» похож на кошку, что младший Ангел сразу же замечает.
* * *
Выстрелы минометов Согрин с Разиным слышат издалека.
– Ого! Там намечается крупное сражение... – Полковник оборачивается и поднимает одну руку, второй показывая на микрофон «подснежника»: приказ всем включить аппаратуру связи.
И сразу же в эфир прорывается грубоватый голос Сохно:
– Я Бандит! Может быть, найдется поблизости добрый человек, который объяснит мне, кто с кем воюет... А то у меня тоже руки чешутся. Покажите хоть кого-то. Саакян не в счет. Он отстал...
– У меня такое впечатление, – говорит Разин, что эти два джамаата атакуют уходящего по леднику Имамова.
– Они вызовут своим обстрелом лавину, – предупреждает лейтенант Егоров. – И Имамова просто снесет в долину...
– Я не думаю, что Имамов настолько глуп, чтобы продвигаться по лавиноопасному участку, – предполагает Согрин. – Тем не менее когда боевики воюют с боевиками, мы обязаны заняться уничтожением и тех, и других. В данном случае эти два джамаата к нам ближе. Разворачиваем «веер»...
– Снайперы выходят на фланги! – командует и Разин, поскольку основной состав группы составляют его бойцы.
– Вертолеты! – говорит Брадобрей.
Согрин поднимает голову. Вертолеты летят высоко и в стороне. Опытный глаз сразу определяет десантные машины, и при знании вопроса легко догадаться, кого эти машины несут.
– Пусть летят, – говорит полковник. – У них своя задача, у нас своя...
И переглядывается с Разиным. Разин тоже понимает, что Мочилов начал разворачивать силы. Через полчаса он перекроет доступ к границе.
– Не эти вертолеты! – почти весело говорит Брадобрей. – Вон там...
И показывает пальцем.
С другой стороны, видимые пока маленькими точками, на низкой высоте к ним приближаются четыре винтокрылые машины.
– Генерал Стригун добился, – добавляет лейтенант. – Нам выделили резервы...
– Едва ли, – пожимает полковник плечами, – тем не менее это не меняет нашу задачу. Разворачиваем «веер»!
* * *
– Все данные, что я принес, грешат субьективизмом. И только один факт является бесспорным и позволяет нам работать по полной программе, – когда все рассаживаются в кабинете, Басаргин начинает традиционное расхаживание от окна до двери, с обязательным выглядыванием за оконную штору и прислушиванием к происходящему за дверью в коридоре, где ровно ничего не происходит. – Но я начну с первого, то есть с предыстории. Во времена оные, когда активными методами шло уничтожение и распродажа оставшегося от времен советской власти добра, некоторыми структурами были наработаны целые системы схем передачи секретных объектов в частное пользование так, чтобы никто об этом, по сути дела, не знал. Есть подозрения, что мероприятие это началось задолго до прихода новой власти, то есть еще при правлении коммунистов. Не секрет, что перспективный прогноз развития страны давал им основания заботиться о дне завтрашнем. Делалось это разными путями, но в целом достаточно похоже. А основная работа началась уже позже, когда коммунисты власть потеряли, а приобрели ее те, что были коммунистами, но ими не остались...
