Не буду подробно разбирать эти бессвязные фантазии. Все мы знаем, насколько проще теперь стало “попасть в больницу тяжелобольному человеку” или “выбрать и школу, и врача, и няню своим детям”. Отмечу только одно слегка запрятанное утверждение, подрывающее структуры рациональности: нам обещают установить такую систему жизнеустройства, “в которой человек сам способен решать большинство социальных проблем”. Что такое “сам” и что такое “социальный”? Что это за система, где человек “сам” (то есть без помощи общественных институтов) решает не личные, а именно общественные проблемы? Ведь тут за вроде бы очевидной глупостью проглядывает концептуальный смысл, слышна дудочка крысолова. Пойдемте туда, где не будет взрослых! Где каждый сам в силах решить проблемы всех! Где не будет ни государства, ни корпораций, где “персонал не будет столь груб”. И ведь масса людей за этой дудочкой побрела — и тонут, тонут…
Тонким интеллектуалом считается в среде нашей демократической интеллигенции писатель Фазиль Искандер. Его подпись непременно присутствует в громких письмах, в которых демократы учат народ жить, а власть править народом. Недавно страна праздновала его день рождения, и 5 марта 2004 г. “Известия” напечатали интервью с таким предисловием: “Фазилю Искандеру исполняется 75 лет. В канун юбилея он встретился с известным литературоведом Бенедиктом Сарновым, беседу двух литераторов “Известия” предлагают вниманию читателей”.
Фазиль Искандер говорит: “Судя по прессе, в дальних районах страны, на Дальнем Востоке, на Севере, людям как будто совсем плохо. И это не прибавляет оптимизма. Меня удивляет, что, когда Ленин вводил НЭП, страна, безусловно, была в более тяжелом положении с точки зрения внешней разрушенности. Наверное, тогда были люди, которые тоньше поняли момент и лучше его использовали. За два-три года холодную, голодную страну они накормили и создали нормальные условия жизни. Почему сейчас это не получилось, я не совсем понимаю… Сочетание экономической свободы с общей диктатурой на несколько лет, возможно, было бы полезней.
С другой стороны, в годы советской власти мы закупали хлеб, а сейчас продаем его за границу, значит, мы не совсем точно знаем, что делается в селе. Значит, где-то нормально и производительно работают крестьяне”.
Когда слышишь такие вещи от взрослого человека, всегда недоумеваешь: он притворяется наивным или действительно не понимает, что лепечет. При чем здесь Дальний Восток, Север, если “людям как будто совсем плохо” по всей стране? И неужели он это только из прессы узнал? Он что, не видит нищих в метро? Он не видит, как люди копаются в мусорном баке у подъезда его дома? В это просто невозможно поверить — чтобы их не видеть, надо иметь уникальное зрение. А ведь это писатель, в среде наших демократов он один из кандидатов на звание “совесть нации” 3-й степени.
И что значит, что во времена НЭПа “страна была в более тяжелом положении с точки зрения внешней разрушенности”? Ну и слог у этого литератора (о смысле вообще помолчим). И можно ли поверить, что он не знает, в чем суть рыночной реформы, которую он так прославлял? Какое может быть сравнение с НЭПом, если нынешняя реформа представляет из себя нечто абсолютно противоположное НЭПу? Тогда крестьянам дали землю, а теперь отобрали — можно ли в 75 лет не понимать разницы? И какой “общей диктатуры на несколько лет” требуется этому демократу, как она помогла бы “голодную страну накормить и создать нормальные условия жизни”? Разве недостаток диктатуры помешал Чубайсу провести приватизацию, а Гайдару украсть сбережения населения размером 400 млрд. долларов? Как этот Искандер представляет себе благотворное влияние диктатуры на доходы бедняков? Диктатуру вводят, когда надо у людей что-то отнять, а они упираются.
Наконец, обратите внимание на логику последнего абзаца. Раз мы “продаем хлеб за границу, значит, мы не совсем точно знаем, что делается в селе”! Что это такое? Что за обрывки мыслей бродят в голове этого интеллектуала? Какая связь между продажей хлеба и выводом, что “где-то нормально и производительно работают крестьяне”? Говорят, когда-то существовало т.н. пралогическое мышление — человек не обладал навыками выявлять причинно-следственные связи. Но как-то не ожидаешь встретить сегодня людей, сумевших полностью утратить навыки логики и откатиться на несколько тысяч лет назад.
И этот бред “Известия” печатают с важным видом — “беседа двух литераторов”!
Невозможность увязать концы с концами часто видна и в попытках объяснить порожденные реформой общественные проблемы “наследием проклятого прошлого”. Поскольку читатель или телезритель не имеет возможности анализировать каждое некогерентное рассуждение, а поток их нескончаем, он и сам начинает мыслить по этому шаблону и выпадает из рациональности.
Вот, видный социолог В.Н.Шубкин рассуждает о проблемах молодежи в условиях кризиса: “Все более усиливается беспросветность в оценках молодежи. Этому в немалой степени способствует и дифференциация в системе образования, ибо плюрализм образования ведет к тому, что в наших условиях лишь богатые получают право на качественное образование. Бедные сегодня уже такого права не имеют…
В целом, если экстраполировать современные тенденции в существенные черты будущего, учитывая, что молодежь через некоторое время будет главным действующим лицом на исторической арене, то можно отметить такие перемены: общий рост безнадежности, неверие в возможность решения социально-экономических вопросов, отчуждение от труда, разочарование в демократии, популярность “крутых” методов решения социально-политических вопросов…
Судя по результатам указанных мною исследований, молодежь расходится с основной массой граждан почти по всем существенным пунктам. Этот разрыв как бы характеризует тот социальный и моральный климат, с которым придется иметь дело нашей стране, когда нынешние студенты станут элитой общества. Общество будет более прагматичным, более жестоким и циничным, более лживым и беспощадным к слабым”.
В.Н.Шубкин делает важный вывод о молодежи, выросшей в годы перестройки и реформы: “Все большую популярность приобретает насилие”. А потом дает нелепое объяснение со своим обычным антисоветским припевом: “К нему [насилию] молодежь толкают не только особенности подросткового сознания, но и традиции большевизма, радикализма, милитаризации и гулагизации сознания”
.
Вот вам логика академического социолога. Почему же “особенности подросткового сознания”, которые он считает все же главным фактором в росте насилия, не проявлялись в советское время? Не было в СССР подростков — или социальные и культурные условия компенсировали эти “особенности”? И почему “традиции большевизма и гулагизации” не проявлялись именно при большевизме и ГУЛАГе и вдруг вспыхнули через 60 лет? К чему это нагромождение сложных домыслов, когда он сам же только что говорил о главном факторе — сломе трудовых отношений и системы образования, безнадежности положения молодежи? Бессмысленно лягнул ушедшую в историю эпоху — но зато нанес удар по способности людей выстраивать в сознании причинно-следственные связи.
Во многих случаях некогерентность рассуждений вызвана гротескным, грубым преувеличением исходных тезисов, которое нарушает рациональность последующих шагов. “Иного не дано”, “Так жить нельзя”, “Конституционный порядок в Чечне должен быть установлен любой ценой”! Вдумались бы в смысл этих тоталитарных утверждений! Ведь они определили сам тип мыслительного аппарата последних пятнадцати лет. Но они же иррациональны. Как это любой ценой? Как это иного не дано?
