Отношения Петра с регентом Филиппом были неформальными: они вместе ходили в оперу и беседовали, сидя в одной ложе на виду у всего зала. Понимая важность династических браков и используя своих племянниц для укрепления геополитических позиций России, царь приберег для Франции еще одну невесту. На этот раз речь шла о дочери самого Петра – Елизавете Петровне. Всего Петр был в Париже более месяца, а уехав, оставил после себя целую делегацию дипломатов. Но ни сам Петр, ни его помощники так и не смогли склонить французов к союзу с Россией в том формате, в котором хотели: «К этому времени противоречия между английским королем Георгом I и царем Петром слишком обострились, чтобы можно было заключить договоры с обоими, и Дюбуа выбрал Англию, а не Россию».
[172]
А раз так, то и свадьба, призванная скрепить союз, не состоялась. Елизавета Петровна осталась в России и потом, став императрицей, правила империей, а ее несостоявшийся жених король Людовик XV впоследствии женился. И этот брак был абсолютно точно политическим – король Франции взял в жены дочь польского короля Станислава Лещинского, ставленника Карла XII, которого выгнал с престола Петр Великий.
Но в целом договоренности о союзе были достигнуты: 4 (15) августа 1717 года в Амстердаме Россия, Франция и Пруссия подписали трактат «для содержания генеральной тишины в Европе», в соответствии с которым три державы вступали в оборонительный союз, предусматривавший взаимную гарантию безопасности владений. Получив поддержку в Пруссии и Франции, Петр резко меняет свою позицию – теперь он готов заключить мир со шведами. «Петр уже давно, по крайней мере с 1716 года, понимал, что по мере того как будет увеличиваться русский Балтийский флот, будет расти тайная и тем более опасная вражда Англии, числящейся все еще в “союзниках”. Одной из явственных причин, по которым он так торопился побудить сначала Карла XII, а потом (после смерти Карла XII в ноябре 1718 года) аристократическую партию, правившую Швецией от имени Ульрики-Элеоноры, заключить мир, являлось именно постоянное беспокойство относительно намерений и происков англичан».
[173]
Поскольку контакт с Карлом был уже установлен, то начать переговоры оказалось делом не таким сложным. В мае 1718 года они состоялись на Аландских островах и вошли в историю под названием Аландского конгресса. Список членов шведской делегации весьма характерен: Карл XII снова направляет барона Гёрца (главу делегации) и графа Гиленборга, причем Гёрцу был выдан паспорт для проезда через русские владения в Швецию.
[174]
Переговоры были непростыми, но такой состав шведской делегации настраивал на оптимистический лад. Швеции, по сути, предстояло отказаться от всех своих прибалтийских территорий, которые уже забрали русские, но при этом постараться остаться сверхдержавой. России было необходимо, заключив мир со шведами, перенаправить их гиперактивного короля в другую от своих границ сторону. Куда? Да все туда же – в сторону наших британских «друзей», а заодно и в сторону ветреных датских «партнеров». При всей сложности задачи компромисс был найден. Петр предлагал Карлу воевать с датчанами за Норвегию и «попросить» вооруженным путем у Ганновера обратно земли в Германии. А принадлежал Ганновер, напомню, английскому королю…
[175]
Реакцию на переговоры Швеции и России, по итогам которых Карл XII и Петр Великий могли совместно начать трясти других европейских игроков, можно легко себе представить. Шла сложная дипломатическая игра. Карлу поступали и альтернативные предложения: «По Европе ходили слухи о том, что за спиной Петра готовится дипломатическая сделка, смысл которой состоит в том, чтобы за известные услуги и уступки в пользу английского короля (он же курфюрст ганноверский) Георга I Англия вместе с Голландией потребовали от Петра возвращения шведам отвоеванных у них провинций».
[176]
Британцы действовали в своей манере: в 1718 году в Балтийском море появилась английская эскадра. Адмирал Норрис кроме британских имел под своим командованием и голландские корабли. На всякий случай Россия готовилась ко всяким неожиданностям – дать гарантии, что наши английские «союзники» просто поплавают в Балтийском море, не мог никто. На случай агрессии Англии в Кронштадте были приняты меры для защиты: три больших корабля приготовили для затопления у входа в гавань.
[177]
Но главной задачей британско-голландской эскадры была в этот раз не война, а блокирование русско-шведского сотрудничества. Само присутствие английского флота создавало сложности для взаимодействия Петра и Карла в деле подготовки войны против Ганновера (Англии) на германской территории. Всеми способами Лондон старался оказать на Петербург дипломатическое давление. Следующим послом Британии после чуть не отправленного сдавать верительные грамоты «на тот свет» Джорджа Маккензи в Россию направляется адмирал сэр Джон Норрис. Тот самый, что командует английским флотом на Балтийском море. Отправка боевого адмирала в качестве посла вообще случай крайне редкий и является прямым намеком на серьезность намерений. Именно поэтому адмиралу Норрису в Лондоне даются вполне четкие инструкции, в которых «говорилось, что если царь хочет хороших отношений с Англией, то он “без колебаний посодействует исполнению наших [британского кабинета. – Е. В. Тарле] желаний и освободит герцогство Мекленбург, город и территорию Данцига и границы империи [германской. – Е. В. Тарле] ото всех опасений, отведя свои войска из этих мест к своим собственным владениям”».
[178]
Если мы внимательно присмотримся к дальнейшим действиям шведского короля, то увидим, что на Аландском конгрессе между Петром и Карлом явно были достигнуты определенные договоренности. И значит, беспокоились англичане не зря. Просто было решено сначала действовать не в Германии, а в Норвегии. Боевые действия в этой тогдашней провинции Дании были начаты шведским королем еще в 1716 году. Заняв Христианию (Осло), но потерпев неудачу под крепостью Акерхус, шведская армия вернулась домой.
[179]
В 1717 году шведы и датчане взяли паузу. Однако сразу после достижения согласия с русскими на Аландском конгрессе осенью 1718 года Карл опять вторгся в Норвегию. Повторим еще раз даты: май 1718 года – начало переговоров, осень 1718 года – вторжение шведов именно в Норвегию.
