После смерти царевича Алексея Петровича по старой логике наследования на престол должен был взойти внук царя, сын Алексея Петр. Он потом войдет в нашу историю под именем императора Петра II. Однако сам Петр Великий считал поначалу, что его наследницей должна стать вторая жена Екатерина I.
[272]
Простая женщина, волею судеб вознесенная на трон, она казалась достойным продолжателем дела Петра – достаточно вспомнить эпизод, когда ее решимость спасла всё и всех. Во время неудачного Прутского похода в окруженном турками лагере именно она отдала все свои драгоценности на подкуп турецкого визиря, что в итоге и спасло войско и страну. Однако вероятная супружеская измена Екатерины привела к охлаждению отношений. В итоге на момент своей внезапной (и очень похоже, что насильственной) смерти царь официально не назначил себе преемника. Это первое, почему можно взять слово «наследники» в кавычки.
[273]
Второе – уровень государственного мышления «наследников». Он явно не дотягивал до высокой планки продолжателей дела Петра Великого, что, однако, в большей степени относится к поздним «наследникам». Политика Екатерины I – это была политика самого Петра. Слишком сильной оставалась инерция огромной петровской энергии, да и вокруг царицы находились все «птенцы гнезда Петрова».
Портрет императрицы Екатерины I. Г. Бухгольц
Провоевав более двух десятилетий, Россия нуждалась в мире. Однако движение сухопутной империи к морю продолжалось. Предлог для вмешательства в дела Европы, чтобы получить новые гавани в «европейском море», был отличный. Немного сложный и исторически витиеватый, но был. И вот тут, уважаемый читатель, мы вновь подходим к Голштинии (Гольштейну) со столицей портом Киль. Давайте разбираться, как же Петр Великий, а затем и его супруга собирались присоединить к своим владениям один из нынешних важнейших портов Германии.
Голштинский герцог Фридрих IV воевал в Северной войне на стороне Швеции, так как Дания давно старалась поглотить его герцогство. Виной тому – географическое положение Голштинии, которая задолго до прорытия Кильского канала служила неким мостом между двумя морями – Балтийским и Северным. Дания взимала с проходящих купеческих судов пошлину, называемую «зундской». И сухопутная дорога через Голштинию использовалась, чтобы уклониться от ее уплаты.
[274]
Но главная причина была не в желании обезопасить госбюджет, а в намерении получить контроль над большей частью балтийского побережья. Именно поэтому Дания всегда стремилась присоединить Голштинию к своим владениям. Соперничающая с датчанами Швеция также старалась забрать ее в зону своего влияния: во время Северной войны княжество Гольштейн явилось полем битвы между шведами и их соперниками. Итогом военного поражения Швеции стал переход Голштинии под контроль датчан, а молодой герцог Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский оказался «королем без королевства».
[275]
И его приютили… в Петербурге. Дело в том, что помимо прав на очень удобный кусок германского побережья Карл Фридрих имел права и на шведский престол, будучи сыном герцога Голштинии и старшей сестры Карла ХII Гедвиги-Софии (что придавало ему особую ценность и за что немедленно уцепился Петр Великий, отдав за него свою дочь Анну). В итоге бурных событий Северной войны бедолага герцог, так и не ставший королем Швеции,
[276]
с 1721 года находился в России, обласканный царем и имея посланников при многих европейских дворах. Получалось некое «правительство Голштинии в изгнании». Когда вы сегодня видите, как ловко, словно фокусник из рукава, американцы «достают» состав очередного «законного правительства Сирии», создавая его из живущих в США и Великобритании этнических сирийцев, вспомните, что такой тактике сто лет в обед, а вернее, тысяча лет и более. Иметь в запасе готового правителя для другой страны – нормальная практика во все времена и при любых политических конструкциях. Как видим, и в этом вопросе государь Петр Алексеевич Романов не отставал от «цивилизованного мира». «Голштинский вопрос» как пролог к шахматной партии, которая могла дать России ощутимые преимущества и стать очередным серьезным шагом к становлению ее как ведущей морской державы, поднял именно Петр I.
