Раз за разом она накладывала вето на акты Парламента, затруднявшие жизнь английских католиков. Ее единственным требованием к ним было только одно – они должны были оставаться ее верными подданными. Это было не всегда удобно. Многие течения протестантской веры считали англиканскую церковь слишком «…земной…» и отвергали ее доктрины. Многие католики считали недостаточным то, что они могут жить более или менее безопасно до тех пор, пока они не стремятся к политическим изменениям. И тем не менее королева Елизавета продолжала держаться избранного ею курса.
Она не желала «…заглядывать в душу…» к своим подданным.
Глава 19
О трудных путях установления истинной веры…
I
Джон Нокс, право же, был примечательным человеком. Он был родом из не больно-то богатой дворянской семьи, однако средств все-таки хватило на то, чтобы в юности он успел поучиться в хорошем университете в Глазго. В начале 1540-х годов Джон Нокс был рукоположен в сан католического священника и начал службу в одной из приходских церквей его родного Лотиана.
Однако ветры с континента доходили и до далекой Шотландии. Уже в 1545 году Джон Нокс стал пылким приверженцем протестантской веры и примкнул к известному проповеднику Джорджу Уишарту. Политическое положение в Шотландии и всегда-то было не больно устойчивым, а теперь, после того как взрывные идеи Лютера и Цвингли достигли шотландских берегов, оно и вовсе закачалось так, что гражданская война стала вполне возможным делом. Католическая партия опиралась на Францию, и возглавлял ее кардинал Дэвин Битон.
Законы против еретиков практически не действовали. Кардинал попытался «…очистить церковь от влияния новых идей…» – и 1 марта 1546 года с его санкции Джордж Уишарт был казнен – в порядке, так сказать, оздоровления среды. В общем-то, это было весьма опрометчивым решением – замок Сент-Эндрюс, где помещалась резиденция кардинала Битона, был взят, и его самого без долгих разговоров убили. Порядок пришлось наводить французским войскам. Верный приверженец Уишарта, Джон Нокс, был схвачен и отправлен во Францию гребцом на королевские галеры – такова тогда была форма каторги. Он вряд ли выжил бы долго под плетью надсмотрщика, но ему повезло – через 19 месяцев английское правительство обменяло его на пленного француза. При протестантском дворе короля Эдуарда VI Джон Нокс быстро достиг известности как проповедник. Понятное дело – при смене режима, когда на престол взошла Мария Тюдор, ему пришлось бежать.
Он поселился в «протестантской Мекке», в Женеве, и начал свою деятельность пропагандиста и публициста. У него был редкий дар слова, и вскоре памфлеты его сочинения стали необыкновенно популярны. Надо сказать, что шел он при этом так далеко, что от его идей, по слухам, поеживался даже Кальвин. Скажем, против отказа от епископата он не имел ничего, но вот идею «…справедливости убийства тирана-правителя…» явно не одобрял.
Впрочем, разговор у нас сейчас не о тонких различиях в доктрине между «апостолами Реформации», а о том, что Джон Нокс написал трактат под красноречивым названием: «Первый трубный глас против чудовищного правления женщин» (англ. The First Blast of the Trumpet Against the Monstrous Regiment of Women), направленный, ясное дело, против правления женщин. Метил он в Марию Тюдор, а уж заодно и в Марию де Гиз, королеву-регентшу Шотландии. Она правила страной после гибели своего мужа и во имя своей дочери, Марии Стюарт.
Выражений он, надо сказать, не выбирал:
«…Ставить женщину на любой руководящий пост над любой областью, нацией, городом отвратительно, противоестественно, богохульно, это наиболее всего противоречит Божьей воле и здравому порядку и в конечном счете извращает хороший порядок, все добро и справедливость…»
И только уже опубликовав свою работу, он узнал, что на престол Англии взошла молодая и расположенная к протестантам королева Елизавета. Джон Нокс был не только проповедник, но и политик. Он, конечно, не мог знать русского языка, но в данном случае начал действовать в точности по русской поговорке.
Он решил, что надо «…разворачивать оглобли…».
II
Нокс написал Уильяму Сесилу письмо, в котором предложил следующую комбинацию: он, Нокс, берется объявить Елизавету исключением из сформулированного им правила о вредоносности правления жанщин и сделает это на том основании, что и в Ветхом Завете упоминается пророчица Дебора, «…наставленная самим Господом в том, как ей повести избранный Им народ к спасению…». А в обмен пусть королева Елизавета разрешит ему въезд в Англию.
Королева отказала.
У нее с Джоном Ноксом имелись принципиальные разногласия. Она, собственно, не отрицала того, что женщины, как правило, не правят, и не водят войска, и не заседают в суде и в Парламенте. Но коли Божья воля по ведомым лишь Господу причинам сделала так, что бремя власти пало на слабые женские плечи, значит, так тому и быть. Елизавета Первая не соглашалась быть королевой в силу того, что она «…защищает правое дело…».
Нет, нет и нет – она была королевой по праву рождения, и всякий, кто сомневался в этом, был ей не друг, а враг.
В общем, Джон Нокс отправился не в Англию, а в Шотландию.
11 мая 1559 года он произнес в церкви Св. Иоанна в Перте такую проповедь «…о губительности идолопоклонства и незаконности правления королевы-регентши Марии де Гиз…», что в городе начался мятеж. К нему вскоре примкнули влиятельные люди, и восставшие вскоре захватили Эдинбург. На следующий день после этого знаменательного события случилось другое, пожалуй, еще более знаменательное: король Франции, Генрих Второй, был смертельно ранен на турнире
[26]
.
16-летняя королева Шотландии, Мария Стюарт, была замужем за принцем Франциском, наследником французского престола, и после смерти короля Генриха Франция и Шотландия становились чем-то вроде единого государственного организма.
Молодая чета – Франциск Второй и его жена, Мария Стюарт, – становились королем и королевой Франции и Шотландии. Союз «и», стоящий между названиями двух королевств, весил очень много. Положим, королю Франциску Второму было всего 15 лет, но ему было на кого положиться. Во Франции дела правления взял в свои руки дядя Марии Стюарт, брат ее матери – герцог де Гиз. Он был лучшим из французских полководцев – Кале в свое время взял именно он. Понятное дело, следовало ожидать французской интервенции.
Спасения можно было чаять только от Англии, и Джон Нокс воззвал к помощи королевы Елизаветы. В обычных обстоятельствах она не шевельнула бы и пальцем – но обстоятельства не были обычными. Представлялся шанс убрать французскую угрозу с северной границы Англии – и уже в июле 1559 года Уильям Сесил начал оказывать помощь шотландским протестантам, как он говорил: «…сперва словами, потом – деньгами, а потом, если будет надо, и оружием…»
