Книга Великие Тюдоры. "Золотой век", страница 61. Автор книги Борис Тененбаум

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Великие Тюдоры. "Золотой век"»

Cтраница 61

Причины такой государственной мудрости, надо сказать, были чисто финансовыми.

Испания в 1571 году одержала блестящую, огромную победу над турками в Средиземноморье – в сражении при Лепанто объединенный флот так называемой Священной Лиги нанес полное поражение турецкой эскадре. Командовал «…флотом всего Христианства…» дон Хуан Австрийский, незаконный сын императора Карла V и, следовательно, сводный брат дона Филиппа.

Победа покрыла славой стяги Испании, но не окончила войны. А между тем долги испанской Короны к началу 70-х годов возросли с 20 миллионов дукатов до 50 миллионов [45] . Дефицит государственного бюджета теперь достигал 50 %, и никакие увеличения налогов уже не помогали.

И тем не менее, несмотря на все самые искренние усилия и королевы Англии, и короля Испании, направленные к сохранению мира, постепенное сползание к конфликту между ними продолжалось. Елизавета полностью разделяла точку зрения дона Филиппа на то, что он как суверен имеет право определять религию своих подданных. Она сама настаивала на том, что Церковь Англии есть англиканская церковь, – но одновременно с этом королева проводила политику некой религиозной терпимости. Она, так сказать, признавала реальности современного ей мира и от своих подданных требовала только повиновения, не слишком стремясь влезать им в души.

Именно это она и советовала – «…от всей души, как добрая и верная сестра…» – делать и дону Филиппу в отношении его бунтующих провинций в Нидерландах, где протестантские верования пустили глубокие корни.

И именно это он и отказывался делать – причем настолько твердо, что сказал однажды, что предпочел бы совсем не иметь подданных, чем иметь их еретиками.

Точка зрения дона Филиппа полностью разделялась на всех уровнях испанской государственной системы и испанского общества в целом. Английский посол в Мадриде, сэр Генри Кобхэм, в ответ на его просьбы разрешить ему устраивать в своем доме службы по англиканскому обряду должен был выслушивать от герцога Альбы советы, суть которых сводилась к тому, что уж лучше бы королева Елизавета прислала в Мадрид другого посла, и на этот раз – католика.

Испанская инквизиция в этом смысле шла куда дальше и «…советами…» себя не ограничивала.

IV

В частности, инквизиция утверждала, что ее юрисдикция распространяется и на иностранцев, и на иностранные суда в испанских водах и в испанских портах. Найденный на английском торговом корабле протестантский молитвенник вел к аресту всего экипажа, потому что по испанским законам владение еретической литературой было тяжким преступлением. Были даже случаи ареста английских экипажей и без нахождения подрывной литературы – на этот раз «…по подозрению в том, что в Англии они принимали участие в протестантских богослужениях…».

Интересно, что суд инквизиции рассматривал тот факт, что моряки прибыли из страны, где такого рода еретические богослужения были нормой, в качестве смягчающего обстоятельства и приговаривал обвиняемых не к костру, а к каторге на галерах. Захваченное имущество еретиков – включая корабли, на которых они плавали, – конфисковывалось в пользу Церкви.

В марте 1575 года королева Елизавета переговорила на эту тему с испанским послом. Собственно, сеньор Гуарас был не совсем послом – его предшественник, сеньор д’Эспе, был выслан из Англии. Что же касается Антонио Гуараса, то он был испанским купцом, который долго жил в Лондоне, прекрасно говорил по-английски и бывал в гостях у лорда Берли.

Королева пригласила его в свой дворец в Ричмонде, отправилась, по своему обыкновению, на долгую прогулку, придворным велела отстать и обратилась к сеньору Гуарасу с любезными словами. Она сказала ему, что хотела бы вести беседу на кастильском наречии, но, к сожалению, она недостаточно с ним знакома – разве что понимает немного.

Посол возразил и сказал, что, как всем хорошо известно, королева Англии говорит одинаково свободно и на французском, и на итальянском, и на латыни, и «…ее испанский более чем достаточен для разговора на любую тему, которую Ее Величеству будет благоугодно затронуть…».

Королева Елизавета сказала, что есть темы, на которые она предпочитает говорить на английском. И на очень ясном английском добавила:


«…Если действия инквизиции в отношении английских подданных не будут остановлены, я отвечу такими же действиями в отношении испанских подданных на моей территории…»

После чего снова приняла очень дружественный тон и сказала Гуарасу, что «…старое вино и старых друзей следует ценить…» и что конфликт лучше бы уладить побыстрее, хотя бы для того, чтобы показать французам, что «…англо-испанская дружба крепка как никогда…».

Посол заверил Ее Величество, что сделает все возможное.

И кое-что действительно было сделано. В частности, инквизиция согласилась с тем, что расследование еретической деятельности иностранцев в период, предшествовавший их прибытию в Испанию, так уж и быть, можно оставить в стороне. Это был, бесспорно, шаг в правильном направлении, но он был все-таки сделан с колебаниями и, надо сказать, с недостаточной убежденностью. Английских моряков, случалось, хватали в портовых кабаках на том основании, что они божились в совершенно неприемлемой форме, как истинные еретики.

Когда английский посол в Мадриде с очень подходящим для англичанина именем – сэр Джон Смит – пожаловался на инквизицию королю Филиппу, тот направил его прямо к Генеральному инквизитору, архиепископу Толедо.

15 мая 1577 года у них состоялся знаменательный разговор.

V

Сэр Джон Смит сказал архиепископу, что не понимает, почему правила, установленные в испанских владениях, должны распространяться на иностранцев.

Архиепископ сказал сэру Джону, что, если бы не некоторые обстоятельства, он велел бы арестовать и наказать его самого, дабы показать всем его соотечественникам на наглядном примере, как в Испании поступают с еретиками. Посол ответил, что будет жаловаться королю Филиппу, – на что архиепископ предложил ему жаловаться кому угодно, лишь бы только он сейчас же, немедленно, покинул дом архиепископа – а иначе он велит своим слугам указать послу дорогу.

Ну, пока суть да дело, пока оскорбленный сэр Джон Смит писал свою жалобу, пока он отправил рапорт о происшедшем домой, в Лондон, пока бумаги дошли до Англии и были рассмотрены как Ее Величеством, так и Тайным Советом – прошло несколько месяцев. Однако бумаги дошли, были рассмотрены – и на основании всей суммы имеющейся информации было принято определенное решение. 20 октября, в полночь, люди на службе у сэра Фрэнсиса Уолсингема вошли в дом Антонио Гуараса, арестовали его и препроводили в Тауэр. Дом обыскали самым тщательным образом, самому сеньору Гуарасу было предъявлено обвинение в тайных сношениях с королевой Шотландии, Марией Стюарт, и в установлении связи между ней и бежавшим из Англии после разгрома восстания графом Уэстморлендом. Было известно, что он поселился в испанских владениях и пытается организовать оттуда новый заговор, к вящему вреду для Английского королевства и самой королевы Елизаветы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация