В Лондоне Литвиненко делал все, что мог, чтобы провоцировать Кремль. Его обвинения становились все более фантастическими и маниакальными, чуть ли не бредовыми: он обвинял ФСБ не только в том, что она стояла за нападениями чеченских террористов на театральное здание в Москве и на школу в Беслане. Он возлагал на нее ответственность и за террористические акты по всему миру, в том числе за взрывы в Лондоне в 2005 г. Даже близкие друзья считали его фантазером, одержимым ненавистью к Путину и ФСБ. Он заявлял, без каких-либо доказательств, что КГБ занимался подготовкой второго человека в «Аль-Каиде» Аймана аз-Завахири и что Путин — педофил. Он установил тесные связи с чеченским правительством в изгнании и жил по соседству с его министром иностранных дел Ахмедом Закаевым. После гибели Анны Политковской Литвиненко устроил презентацию в лондонском Frontline Club, где проклял Путина за то, что он лично дал распоряжение об убийстве.
Спустя пару недель, 1 ноября 2006 г., Литвиненко встретился с двумя гостями из России, бывшими разведчиками Андреем Луговым и Дмитрием Ковтуном. Они пили чай. После этого ему стало плохо и он умер от мучительного заболевания 23 ноября. Следователи установили, что он был отравлен редким радиоактивным элементом полонием-210. Полицейское расследование постепенно пришло к выводу, что яд был доставлен в Британию, предположительно Ковтуном, через Германию, где были обнаружены следы этого элемента. Отравление был совершено Луговым, который поместил яд в чашку с чаем Литвиненко. Мучительная медленная смерть Литвиненко была главной новостью на протяжении всего ноября. О русском мало кто слышал, но по мере того, как журналисты и следователи восстанавливали историю его отравления, британское общество охватывало как возмущение акцией, которая словно сошла со страниц шпионских романов Джона ле Карре, так и ужас от обнаружения следов полония-210 в окрестностях их столицы и на борту самолетов, прилетавших из Москвы. События вызвали в памяти операцию КГБ в разгар холодной войны, в результате которой в 1978 г. в Лондоне от укола отравленным зонтиком погиб болгарский писатель и диссидент Георгий Марков. Газета Daily Mail написала, что «щупальца КГБ длинны и опасны, как раньше». Вдруг вспомнилось, что в июле 2006 г. Дума приняла закон, разрешающий службам безопасности выслеживать и уничтожать экстремистов по всему миру. При этом определение «экстремизма» было сознательно расширено так, чтобы под него подпадали все, кто занимается дискредитацией российских властей. Это, разумеется, в полной мере относилось и к Литвиненко.
Несмотря на всю мерзостность ситуации, Березовский вместе со своими политтехнологами из PR-компании, возглавляемой бывшим имиджмейкером Маргарет Тэтчер, лордом Тимоти Беллом, умело ее использовали. Они опубликовали шокирующие фотографии Литвиненко на смертном ложе, облысевшего и истощенного. Перед смертью Литвиненко подписал заявление, составленное для него его другом Алексом Голдфарбом, который тоже работал на Березовского, где обвинил Путина в непосредственной причастности к своей гибели. «Я лежу и слышу шум крыльев ангела смерти, — писал он на слегка изысканном английском, и продолжал: — Вы можете преуспеть в том, чтобы утихомирить одного человека, но гул протеста со всего мира будет звучать, мистер Путин, в ваших ушах всю оставшуюся жизнь». Березовский едва ли мог найти более мощное оружие в своей битве с Кремлем, чем гибель его протеже.
На следующий день после смерти Литвиненко Путин был в Хельсинки на саммите ЕС-Россия. Уже было обнародовано посмертное обвинение, и Путин, разумеется, был вынужден отвечать на вопросы, заданные на пресс-конференции. Так же, как в случае с Политковской, он постарался принизить значимость Литвиненко и сказал просто: «смерть человека всегда трагедия». Что касается персональных обвинений в его адрес, он назвал их политической провокацией, возможно, написанными другими людьми. Но в приватной обстановке (мне рассказывал об этом его пресс-секретарь Дмитрий Песков, которому пришлось рассказать ему о предсмертной записке) Путин пришел в ярость. «Он не мог поверить, что кто-то мог обвинить его лично в заказном убийстве, — говорил Песков. — По-человечески он был этим очень расстроен». Когда я спросил, почему же Путин не показал свой гнев на публике, поскольку это могло больше убедить людей в его невиновности, чем его обычная непроницаемость, Песков сказал: «Он не любит публично демонстрировать свои чувства».
Впрочем, Путин вполне продемонстрировал свои чувства несколько лет спустя, в 2010 г., когда говорил про агента, выдавшего американцам 11 российских разведчиков, в том числе знаменитую Анну Чапман. «Они живут по собственным законам, и эти законы всем спецслужбам хорошо известны <…> Предатели всегда плохо кончают. Они кончают, как правило, либо от пьянки, либо от наркотиков…». Он мог бы добавить: или от яда.
С полониевым следом, неуклонно ведущим в Москву, смерть Литвиненко — менее чем через два месяца после Политковской — произвела серьезный эффект на отношения России с западным миром и, в частности, на отношения с Великобританией. Премьер-министр Тони Блэр, обеспокоенный сохранением хороших отношений с Путиным, высказался за осторожный подход, но некоторые члены его кабинета категорически возражали против идеи «мягкого отношения» к режиму, который попирает права человека. Блэр созвал совещание правительственного чрезвычайного комитета COBRA. Любопытно, что Владимира Путина однажды приглашали в кабинет COBRA, расположенный на Даунинг-стрит, 10. Это было в октябре 2005 г., вскоре после взрывов в Лондоне. По словам очевидцев, Путин шокировал присутствующих, заявив: «Нам хорошо известно, как вы преследуете террористов, и мы высоко ценим ваш профессионализм. Но когда мы идентифицируем террориста, он — покойник».
В январе 2007 г. британские следователи пришли к выводу, что смерть Литвиненко — «политическое убийство, организованное российскими спецслужбами по заказу государства». В мае МИД Великобритании направил России официальный запрос об экстрадиции главного подозреваемого, Андрея Лугового. Русские ответили, что их Конституция не допускает выдачи российских граждан. Русские предложили провести суд над Луговым в России, но при этом заявили, что свидетельств, представленных британцами в требовании об экстрадиции, недостаточно для возбуждения дела. Это был тупик. Тем временем Луговой стал депутатом Государственной думы и приобрел депутатский иммунитет от судебных преследований. Он свободно раздавал интервью, обвиняя в этом убийстве Бориса Березовского.
28 июня 2007 г. в результате смены кабинета Британия получила нового министра иностранных дел — Дэвида Милибэнда. Первый уикенд он посвятил знакомству с документами, которые потрясли его. «Чего я до конца не понимал, — признавался он в интервью, — так это степени гнилости англо-российских отношений, начиная с Ирака и до всего дела Березовского, которое русские рассматривали как наш политический ход. Это была глубокая политическая проблема, не говоря уж о таком кошмарном событии, как убийство Литвиненко»10.
Через неделю Кремль отказал Британии в выдаче Лугового. «Нам нужно было думать, как реагировать, и при этом не хотелось, чтобы русские уж совсем взбесились. Мы не хотели разрывать дипломатические отношения». Британцы выслали четверых российских дипломатов и заморозили отношения с ФСБ, хотя последняя мера означала перекрытие главного канала сотрудничества в борьбе с международным терроризмом. Неясно, насколько британская сторона понимала это. Министр иностранных дел России Сергей Лавров вспоминает: «Нам пришлось объяснять, что в Российской Федерации ФСБ — ведущая организация, которая координирует антитеррористическую деятельность и руководит национальным антитеррористическим комитетом. Поэтому, если в планах наших британских партнеров больше не присутствует желание сотрудничать с ФСБ, нам придется заморозить наше сотрудничество в этой области, что не может не вызывать сожаления»11.
