Абрек
Через пять лет после смерти устаза Кишиева в селении Харачой тогдашнего Грозненского округа Терской области родился мальчик Зелимхан, которому было суждено снискать себе славу совсем иного рода. Если Кишиев был чеченским Махатмой Ганди, то Зелимхан стал чеченским Робин Гудом.
Зелимхану было всего 19 лет, когда неправедный суд вынудил его бежать и стать абреком, благородным разбойником, отверженным, но не потерявшим представления о чести и достоинстве. 12 лет Зелимхан держал в страхе несправедливых чиновников и коллаборационистскую администрацию, пока не был предан и убит в 1913 г. Это произошло возле села Шали – и это дело, увы, не обошлось без наших шалинцев.
История Зелимхана позволяет нам сделать несколько выводов относительно политической ситуации в Чечне конца XIX – начала XX в., то есть в канун большевистской революции:
1. Массовое сопротивление российской власти практически отсутствовало.
2. Протесты носили частный характер и затрагивали частные вопросы, были следствием частной же несправедливости – абречество.
3. Даже «справедливых» абреков массы рано или поздно предавали, не желая страдать от государственного насилия; население сочувствовало абрекам, но не желало разделять тяготы их борьбы.
4. Практически вся чеченская верхушка верою и правдою служила российской власти, получая взамен должности старшин, офицерские звания и режим наибольшего благоприятствования в частной и деловой жизни, в том числе право безнаказанно притеснять бедных соплеменников.
Таким образом, конфликты, в том числе порождавшие абречество, имели природу скорее классовую и социальную, нежели национальную. Абреки боролись и против власти, но не потому, что она российская, а потому, что она несправедливая.
И вот что утверждал сам Зелимхан в письме на имя председателя Государственной думы в 1909 г.:
Я знаю, вернуться к мирной жизни мне теперь невозможно. Пощады и милости тоже я не жду ни от кого. Но для меня было бы большим нравственным удовлетворением, если бы народные представители поняли, что я не родился абреком, не родились абреками также мой отец, брат и другие товарищи…
Насчет этого письма, кстати. Интересная история. Письмо есть, оно даже сохранилось в российских архивах. Но понятно, что написано не самим абреком, который не был грамотным и плохо знал русский язык. Оно было составлено со слов Зелимхана каким-то ученым человеком. Не так давно тайна была «раскрыта». Как заявил председатель Совета Улемов ЧР и по совместительству родственник главы республики, письмо по просьбе абрека составил их общий предок мулла Абдул-Кадыр, сын Ильяса, ближайшего последователя устаза Кунта-Хаджи. Председатель даже рассказал по этому поводу семейную историю. И поблагодарил чеченского писателя Мамакаева (в книге которого, посвященной Зелимхану, приводится текст письма) за то, что тот вернул эпизод из жизни борца за свободу чеченского народа в историю. Правда, у Мамакаева письмо составлено было другим человеком. Но все может быть. История на самом деле знает не только сослагательное наклонение, история инвариантна и переменчива. А если принять гипотезу о параллельных реальностях, то у каждого найдется своя версия реальной истории, в которой его предок пишет письмо абрека, запорожских казаков или хана Тохтамыша председателю Думы, турецкому султану или Тамерлану. Но реализуется эта версия, как правило, только тогда, когда потомки обретают силу, славу и власть.
Русские на Кавказе
Недавно я был приглашен в Общественную палату Российской Федерации на слушания по вопросу «Русские на Кавказе: мифы и реальность». Надо полагать, «мифы» – это все, что касается этнических чисток. А «реальность» такова, что жить русским на Кавказе с каждым днем становится лучше и веселее.
Милая концепция. Мы все хотели бы, чтобы было именно так. Но каждый участник слушаний увидел на своем столе папочку от русской общественной организации из Абхазии, в которой были собраны документы и письма о притеснениях русскоязычного населения. И многие делегаты из других регионов хотели поговорить о подобных же проблемах. Но это оказалось никому не интересно. Теперь общественные слушания – это когда общество слушает чиновников. А чиновники общество не слушают и слушать не собираются. Наше заседание прошло весьма интересно: сначала «отстрелялись» министры и прочие официальные лица, которые зачитали доклады о том, как все прекрасно. И сразу же уехали: очень заняты. А потом в полупустом зале делегаты с Кавказа рассказывали друг другу о наболевшем.
Но Бог с ней, с Общественной палатой. Давайте расставим точки над «i» в «русском вопросе», самом болезненном для всего российского Кавказа.
Итак, первые русские появились в Чечне едва ли не раньше, чем там появились сами чеченцы. Строго говоря, чеченцев тогда вообще не было, чеченский этнос сложился не ранее XIV–XVII вв. Русских по большому счету тоже еще не было – великорусский этнос примерно того же возраста. Но было разноплеменное население Хазарии. В числе хазарских граждан были и славянские, и протовайнахские общества. И много других. Но это очень далекое время. А ближе к нам, в XIV–XV вв., территорию Чечни – берега рек Терек, Басс, Сунжа – не сплошь, но довольно частыми «городками» заселяли русскоязычные: казаки.
Теория о том, что казачество было сформировано исключительно из беглых крестьян средней полосы России, едва ли имеет под собой какое-то серьезное основание, кроме желания властных кругов России (на пору провозглашения такой теории) представить свободолюбивых казаков потомками беглецов, разбойников и висельников. Скорее всего, беглецы и искатели приключений пополняли станицы казаков, но пополняли они уже что-то существующее. Соответственно, официальная версия, что терское (гребенское) казачество возникло только в XVI–XVIII вв., тоже отражает скорее картину мира в глазах московских (позже петербургских) властей: они считали, что казачество «возникло», когда из царских палат его заметили и стали привлекать на службу.
Казачество в целом – явление этнически неоднородное; география его простирается от Сибири до Европы. Но нас сейчас интересует русскоязычное население именно Северного Кавказа. Неангажированные генетические исследования показали, что терцы гораздо более близки прочим кавказским народам, чем принято думать, менее близки славянским и совсем не имеют финно-угорских примесей, характерных для великорусской народности. Сунженские и кубанские казаки, напротив, имеют гораздо больше славянских и русских корней. Скорее всего, терские казаки – один из автохтонных северокавказских этносов, сформировавшийся примерно в те же века, что и остальные – такие, как чеченцы и ингуши, на своих исконных территориях, то есть в современной Чечне.
В «варке крови» терцев приняли участие славяне – преимущественно южные и восточные, предки скорее украинцев, нежели великороссов; осколки скифов, кельтских племен и норманнских отрядов; затем произошло смешение с соседским кавказским населением, с тюркской кровью, даже с турецкой (шиком считалось привезти из похода пленную жену-турчанку); а сверху, конечно, и пришлые – беглые, которым, кстати, не так уж легко было войти в казачье общество. Но основу и крови, и культуры, видимо, дали первые поселенцы – из северной Руси, которые осваивали Кавказ с XII по XIV в.
