Не следует сравнивать Ирак с Афганистаном, а Талибан — с партией БААС. Иракская сторона представляет собой гораздо более мощную силу. Да и Северного альянса у США не будет.
В наземной битве — да еще преимущественно в городских кварталах теряет свою значимость превосходство Соединенных Штатов в авиации, космическом слежении, сенсорной технологии, электронных средствах наведения. Самую большую опасность для американских войск будет представлять гвардия Саддама Хусейна — примерно 100 тысяч в высшей степени индоктринированных бойцов, хорошо вооруженных и способных противостоять американцам в городских кварталах.
Все это в целом означает, что потенциальные американские потери не могут остановиться на уровне 96 погибших, на этот раз их может быть гораздо больше. Соответственно, американская решимость добиться военного поражения должна быть выше, чем во все послевьетнамские годы – фактор неустойчивый, не опробованный в Афганистане (где “грязная” работа была проделана без особых американских потерь благодаря Северному альянсу и другим противникам Талибана), склонный к флюктуациям.
Строго говоря, начав войну против Ирака, Вашингтон откроет дверь, за которой для него прячется неведомое. Представляется, что администрация Буша-мл. не совсем представляет себе степень итогов той политико-социальной бури, которую вызовет в мусульманском мире поход против такой ключевой страны как Ирак. Как пишет журнал “Ньюсвик”, “Вторжение в Ирак может означать конец того арабского мира, который мы знаем сегодня”.*
Военный удар (до уничтожения) по Ираку нанесет самый сильный удар по четырем проамериканским режимам в данном регионе. Под пресс арабского и исламского фундаментализма будут поставлены президент Мубарак в Египте, президент Мушараф в Пакистане, королевский режим в Саудовской Аравии и светский режим в Турции. Учтем то, что от Алжира до Саудовской Аравии во всех отдельно взятых странах царит одни и те же слагаемые власти: полицейский аппарат, мусульманские проповедники той или иной степени антизападной направленности, узкотрайбалистская лояльность к кланам, вождям, тейпам. Сумма этих величин дает вовсе не современное прозападное государственное устройство. Так или иначе вырисовывается коррумпированный режим, далекий от требований и норм современного мира. Эта система почти плностью блокирует реформирование общества в направлении современной демократической модели. И ислам будет главным прибежищем униженных и оскорбленных. Классический пример: Саддам Хуссейн десять лет истреблял мусульманский фанатизм, а затем, видя возможность противостояния с США, написал на своем знамени “Аллах акбар”.
Иорданский принц Хасан бин Талаль предсказывает “полное изменение политической карты региона. Будет ли это система суверенных государств, этнических общностей, трайбалистская система, балканизация, нечто новое в международной системе?”* Специалисты называют местные режимы “племенами с флагами”. Государства здесь были созданы не естественным ходом событий, а прежними европейскими колонизаторами. Сначала создавалась политическая карта, вооруженная граница, а потом – государственные атрибуты. Местные народы воспринимают насилие как естественный источник т.н. государственного строительства.
Пока ясно только то, что арабский мир будет унижен и это унижение, во-первых, взорвет современную хрупкую систему в этом регионе, и, во-вторых, наложит арабское национальное унижение на общецивилизационное унижение мира ислама. В таких странах как Египет, Иордания, Пакистан исламская ортодоксия находится на подъеме, в то время как в Саудовской Аравии феноменальное процветание правящей элиты вступило в явное противоречие с устремлениями основной массы населения, приверженного ваххабизму. Фактом является то, что Саудовское государство не может после войны в Заливе умиротворить исламских активистов.
КНДР Что касается Северной Кореи как одной из частей злостного трехчлена, то американцы далеко не все склонны считать режим Ким Чен Ира принадлежащим «оси зла». Не все американцы полагают, что Пхеньян стремиться обзавестись оружием массового уничтожения.
Да, с одной стороны, северокорейское руководство нарушило несколько международных соглашений, включая договор о нераспространении ядерного оружия и посылая ракетные системы в нестабильные государства Среднего Востока и Южной Азии. В КНДР вооруженные силы насчитываю 1.2 млн. солдат, что разумеется огромная цифра при общем населении в 22 млн. северокорейские баллистические ракеты могли бы представлять угрозу соседним странам, прежде всего Южной Кореи и Японии. Правительство Северной Кореи отказалось допустить международную инспекцию своего ядерного арсенала. И официальный Вашингтон настаивает на существовании свидетельств скрытой деятельности северных корейцев в ядерной сфере.
С другой стороны, северокорейский режим не демонстрирует слепого фанатизма, напротив, видны черты определенного прагматизма и стремления найти компромиссные решения. Правительство КНДР дало обещание прекратить развитие своей ядерной программы в обмен на помощь в поставках нефти и содействие строительству атомных электростанций со стороны американцев. Было сделано несколько жестов по примирению с корейским Югом.
Критики американского курса в отношении КНДР указывают, что сам Вашингтон сделал несколько неожиданных поворотов в своей корейской политике. Жесткая новая риторика правительства Буша достаточно неожиданно сменила более умеренный подход Клинтона, что не способствует обсуждению корейской ядерной программы и прочих интересующих США вопросов. По крайней мере администрация Буша не сумела доказать всем, что Северная Корея — это неразумное милитаристское государство, которое понимает только язык силы. Не будет ли ее словесное ожесточение более опасным, чем попытки компромисса?
Даже американские специалисты по Северной Корее критически относятся к, мягко говоря, прямолинейному курсу по отношению к Пхеньяну. Так С.Харрисон указывает на постоянно проявляемое американской стороною неспособность выполнять обещания, данные северокорейскому руководству. Он пишет: «Северная Корея настойчиво продвигалась по пути нормализации начиная с 1994 года, когда две стороны пришли к договоренности, согласно которой Пхеньян согласился заморозить свою программу создания ядерного оружия в обмен на поставки нефти и строительства западными фирмами атомных реакторов. В 1999 г. администрация Клинтона односторонне изменила основные пункты согласованной политики и дипломатические переговоры на высоком уровне возобновились снова. Вашингтон подорвал соглашения, подписанные под его давлением»*. Сторонники жесткой линии в США стали указывать на то, что американские интересы страдают от этого неожиданного сближения с Северной Кореей. При всем этом специалисты как С.Харрисон убеждены, что продвижение северокорейских конструкторов по пути создания ракетного оружия преувеличено равно как и общий потенциал северокорейской военной машины. Харрисон советует администрации Буша «Осознать ту реальность, что северная Корея не является на грани краха и прекратить давление на ракетную программу корейцев как условие нормализации отношений»*. Другой американский специалист К.Кольдер полагает, что в Вашингтоне недооценивают рациональности Ким Чен Ира и его прагматизма. Специальная группа совета по внешним сношениям опубликовала в 2001 году доклад, в котором указывает, что в случае односторонней жесткости с американской стороны дипломатические приобретения последних лет окажутся под угрозой. И все же преобладающим мнением в США является то, что ядерные специалисты КНДР приобрели достаточно обогащенного плутония для производства по меньшей мере одного ядерного заряда.
