В настоящее время эта модель проигрывается США в отношениях с государствами, объявленными изгоями – КНДР, Ираном, Ливией и Сирией. Ливии после заявления Муаммара Каддафи об отказе от ядерных программ и прочих политических уступок США не только дали «индульгенцию», но и объявили ее почти демократической страной.
Этот пример приводился недавно в информационно-аналитической телепрограмме канала НТВ «Постскриптум» Алексеем Пушковым как пример того, что «для США слова о демократии и свободе – это такая же разменная монета, и если на них можно купить нефть и газ, то в число «демократических государств» могут быть причислены и Ливия, и Казахстан, и даже Саудовская Аравия». А почему нет?
[112]
Вот что пишет по этому поводу корреспондент «Правды» Павел Богомолов: «Но вот парадокс: победителем Ирака берется Ливия – именно та страна, где один и тот же лидер правит вот уже более 30 лет подряд(!). И этой стране дается вдруг индульгенция… После ливийского эпизода единственной арабской страной, не желающей пожертвовать интересами своей национальной безопасности перед лицом региональной ядерной державы – Израиля, остается Сирия
[113]
. Добавим: и шиитский Иран.
«Вторая модель – создание кризисов для оправдания уже задуманной агрессивной акции. Сценарий такого «поведения» всесторонне описан сотрудником университета Нью-Йорка Р. Лебовым в книге «Между войной и миром. Природа международного кризиса», вышедшей в 1981 году. Сначала осуществляется провокация, служащая основой для мобилизации общественного мнения. Затем правительство США якобы в ответ на действия противной стороны, а фактически на эту провокацию предъявляет противнику неприемлемые требования и стремится узаконить эти требования ссылкой на общепринятые международные принципы. Следующий шаг – публичное отрицание целей, реально преследуемых США в конфронтации. И, наконец, последняя акция – использование отклонения американских требований в качестве предлога для прямого использования вооруженных сил против избранной жертвы»
[114]
. Нетрудно заметить, что США очень точно следуют этим рекомендациям в отношениях с Ираном.
В современной политике, которую США называют начавшимся «конфликтом цивилизаций», мы имеем несколько ярких примеров применения США этих моделей управления кризисом. Наиболее яркие и свежие примеры как раз касаются двух мусульманских стран – это Афганистан и Ирак. В обоих случаях США действовали по второй модели. Но вспомним, что в случае с многоконфессиональной Югославией США вынуждены были комбинировать поэтапно обе модели, и лишь на последнем этапе, после похищения С.Милошевича, Югославия стала классическим «птенцом».
Применение этих моделей против как исламских, так и православно-христианских народов, когда явным инициатором конфликтов были сами США, говорит о том, что современная история по-прежнему делается сильными государствами против слабых, а целью этой политики является достижение единоличного мирового господства одного государства.
Остановимся подробнее на этих двух важных элементах внешней политики США, напрямую связанных с борьбой за контроль над мировыми энергоресурсами. Начнем с «инициирования вооруженных конфликтов низкой интенсивности». Используется любое подручное национальное или конфессиональное меньшинство и на основе сепаратистских идей создается и вооружается партизанское подполье; в странах, избранных как объекты экспансии, организуются экономические кризисы. Используется также метод одновременного навязывания разрушительных экономических реформ в сочетании с «помощью» международных кредитных организаций – МВФ, Всемирный Банк Развития и др. Через инициирование и поддержание конфликтов низкой интенсивности в ключевых регионах мира создаются поводы для прямого военного присутствия США. Если на пути продвижения встречается государство, не согласное с такой формой подчинения, – Югославия, Ирак и др., конфликт будет доведен до такой стадии, когда можно будет обвинить государство в «геноциде», «поддержке терроризма» или других грехах, после чего дело прессы – обосновать необходимость войны.
Как отмечал видный американский политолог Стенли Хофман, чтобы обосновать необходимость военного вмешательства, политическое руководство США прибегает к своему излюбленному приему: «рисует картину в черно-белом цвете, преувеличивая разногласия с противником и солидарность с друзьями»
[115]
. Если в первом случае речь шла о православной Югославии, а союзниками – «пятой колонной» США в ее разгроме выступили мусульмане и католики, в Афганистане предлогом стал международный терроризм и злополучный Бен Ладен.
В случае с Ираком обосновать формальный повод к войне так и не удалось, но война была необходима экономике США и президенту Буту-младшему, и она началась.
После военного разгрома в условиях поверженной экономики и полной долговой зависимости начинается этап Внешнего кризисного управления государством, для чего устанавливается марионеточный режим, позволяющий странам-победителям распоряжаться территорией и ресурсами государства по колониальной системе.
Почему из множества стран, которые ненавистны США, в качестве первоочередных целей они выбрали именно эти? Отчасти мы уже ответили на этот вопрос – это экономические и геостратегические интересы западных стран и, прежде всего, США, понимающих процесс глобализации исключительно в рамках своего мирового господства. Но есть и другие причины: особенности истории и исторической памяти населяющих эти страны народов, их культуры, но, прежде всего, состояние экономики и обороноспособность этих стран. Речь идет о тех особенностях, которые позволяют разведывательным сообществам Запада прийти к выводу о том, что именно эти государства достаточно ослаблены и деморализованы, чтобы стать легкой добычей.
Страны, на самом деле поддерживающие «исламский» терроризм, известны. Большинство из них, включая саму Америку, – западные. Настоящий рассадник терроризма развели у себя британцы, вольготно им в Польше, Чехии… Из мусульманских стран – это также союзники и сателлиты США: Саудовская Аравия, Турция и Пакистан. Все эти страны осознанно используют международный терроризм как инструмент внешней политики. Таким образом, мы можем говорить о том, что уже как минимум два десятилетия США и их союзники активно используют «исламский» терроризм и «исламский» политический экстремизм как инструменты собственной геополитической игры.
Едва ли кто-нибудь всерьез поспорит сейчас с тем очевидным фактом, что современный терроризм почти во всех его проявлениях давно из почти стихийного народного мстительства превратился, с одной стороны, в сложную, разветвленную транснациональную систему; с другой – стал одним из самых эффективных инструментов глобальной, внешней и внутренней политики государств и действующих внутри государств транснациональных финансово-экономических групп. Именно сложное переплетение интересов этого змеиного клубка делает почти нераскрываемыми современные теракты, включая 11 сентября в Америке. Расследования по ним во всем мире практически сводятся к назначению виновных или нахождению «стрелочников». Это связано с тем, что в мире почти не осталось «неконтролируемых» никем террористов. Так что назвать истинных заказчиков теракта равносильно объявлению войны другому государству, которое стоит за этой акцией, или гражданской войны, если заказ внутриполитический.
