Но, во-первых, у большинства советских людей за годы совместного созидания и защиты единого государства выработался определенный иммунитет к подобного рода «инфекциям», во-вторых, социальная среда, где преобладали люди образованные, знающие историю, не располагала к подобным информационным диверсиям.
Те, кто на начальной стадии поддержал подобные идеи, были известны как скрытые враги еще при СССР,
Но за время «перестройки» успели вырасти новые поколения россиян, которые в основном не только не получили нравственной и историко-интеллектуальной прививки от этих «вирусов», но и искусственно «инфицируются» ими через СМИ и фальсифицированный суррогат истории, который преподается во всех бывших республиках, включая Россию.
В результате протестная энергия молодежи направляется вместо защиты своего жизненного пространства от чужеземной экспансии на взаимное недоверие и разрушение целостности государства изнутри.
Чтобы понять, что происходит, давайте вернемся, как к идеологическому рубежу или нулевой исходной точке, к событиям в Дагестане 1999 года. Не потому, что произошли определенные военные события, а потому, что именно прямое военное вторжение заставило большинство дагестанцев, включая руководство республики, сделать выбор. Заставило всех понять, что война идет не между Дагестаном и Чечней, а с бандитствующей частью чеченского общества, которая пытается под прикрытием псевдоваххабизма и при помощи «Внешнего управляющего» захватить контроль над стратегически важным для Российского государства плацдармом на Юге страны.
Впервые российская пресса «увидела», к чему привел Чечню временно захвативший контроль над этой территорией экстремистский режим, «увидела» в упор не замечаемых ею раньше чеченцев и дагестанцев, которые не только не приемлют этого режима, но и активно борются с ним.
Это «прозрение» было особенно важно для Дагестана, так как и здесь действовала открыто «пятая колонна» тех же внешних и внутренних сил, что и в Чечне.
Одним из доказательств того, что в России сформировалась собственная российская цивилизация, является то, что в момент наивысшего напряжения сил, когда внешние силы бросили Вызов России, народы Дагестана стали самостоятельно искать пути формирования новой государственной национальной идеи для России, которая позволила бы мобилизовать население страны в целом на информационный и военный отпор агрессии.
Особенностью этой войны было то, что вначале наше население подвергалось массированному информационному давлению – обработке, в том числе и с использованием собственных российских СМИ.
Именно предательская позиция отдельных центральных российских СМИ в первой чеченской кампании позволила «ичкерийским» силам одержать верх в информационной войне.
Нападение на Дагестан привело к снятию запрета на публикацию объективных материалов дагестанских журналистов, ученых, историков и политологов – патриотов в центральных СМИ и это привело к неожиданному результату.
Все пророссийские СМИ, которым внушалось, что дагестанцы борются за выход из состава России, вдруг открыли для себя другой Дагестан – который борется за сохранность конституционного строя и целостность России с оружием в руках, активно участвует в отпоре антироссийским силам в мировом информационном пространстве.
Но этот уровень самоосознания и самоидентификации народов Северного Кавказа с Российской государственностью в изменившихся исторических условиях, как и формирование современной единой российской цивилизации, – результат внутреннего межконфессионального и межнационального диалога, многовекового диалога совместной истории наших народов.
Вот что писал об этом архимандрит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир: «Опять-таки: это утверждение может показаться парадоксом, – но из всех мировых религий Православие и Ислам видятся наиболее близкими друг другу Они идут как бы по параллельным путям: неподвижны в своих основаниях и не поддаются никаким «осовремениваниям», веруя в незыблемость Божественных установлений. Их сближают и высокие нравственные требования, которые эти учения предъявляют к своим верующим. Православие обращено не во внешний мир, но во глубины души человека. Проповедь Православия тиха и мирна: это есть исповедание любви к Богу и людям, свидетельствуемое чистотою христианской жизни. Здесь никому ничего не навязывается, нет крикливых зазываний и хитрых заманиваний. Православная Церковь кажется малоподвижной (поэтому всяческие «ревнители» обвиняют ее в «омертвении»): но на деле Она следует завету апостольскому – «не судит внешних», а неустанно готовит собственную паству для вечной жизни.
Такой путь к Богу не может не вызвать уважения у приверженцев Ислама. И мусульман нам очень есть за что уважать: под гнетом богоборческого режима они сумели сохранить свою веру, они твердо хранят свои нравственные устои, они умеют почитать своих духовных наставников, родителей, старших, у них крепкие многодетные семьи, – всему этому нынешние православные могут у них поучиться. Наши отношения должны строиться на основе знаменитого аята Корана о «близости по любви» между нами.
Русский востоковед Саблуков перевел этот стих так: «Нет у мусульманина лучших друзей, чем христиане», – православным ли, верующим в Божественную Любовь, отказываться от предлагаемой Исламом дружбы? В многонациональной Российской Федерации, где мусульманство является второй по значимости религией, непонимание между Православием и Исламом может стать смертельно опасным, а взаимопонимание может принести прекрасные плоды. Мы должны объединить наши усилия и в делах милосердия, и в борьбе с равно не приемлемыми для нас явлениями – духовным растлением народа, пропагандой разврата и насилия, наконец, с искажением образа наших религий в действиях псевдохристианских сект и лжеисламских экстремистов.
Опыт такой совместной борьбы уже имеется. Кто поддержал Православную Церковь в протестах против демонстрации на НТВ чудовищного по богохульству фильма Скорсезе «Последнее искушение Христа»? Ни одна из орудующих в России бесчисленных «конфессий и деноминаций» и словом по этому поводу не обмолвилась (так сектанты сами засвидетельствовали свое равнодушие к Христу Спасителю). Православных поддержали мусульмане, также возмущенные оскорблением Безгрешного Исы. Наш общий враг – это и терроризм, одинаково противный и Православию, и настоящему Исламу.
В заявлении Духовного управления российских мусульман по поводу бандитских терактов сказано: «С душевным содроганием и болью восприняли мусульмане России террористические акты, унесшие сотни жизней мирных граждан, среди которых беззащитные дети, женщины, старики… Мусульмане, как все люди доброй воли, осуждают эти жестокие бесчеловечные акты убийства невинных людей. Подобные действия противоречат принципам всех мировых религий, в том числе и Ислама».
Нельзя поддаваться на провокации «мировой закулисы», пытающейся насадить вражду между Православием и Исламом. У нас в памяти трагический опыт Ливана, где полыхала межрелигиозная резня, пока обе стороны не поняли: их натравливает друг на друга и извлекает из этого выгоду «третья сторона». Тогда мусульмане и христиане объединились в борьбе за спасение своей общей Родины: и Ливан выстоял»
[128]
.
