Однако даже самые тщательно продуманные планы порой проваливаются – так произошло и со мной. Первый танец мы все-таки протанцевали вместе. Если быть до конца откровенным, то надо сказать, что это был не самый потрясающий танец в ее жизни. Как нарочно, она приглянулась одному молодому человеку, полностью соответствующему типу ВТК, и остаток вечера она танцевала уже с ним. Он был не только высоким темноволосым красавцем, эдаким британским вариантом Джимми Стюарта, но и отличным танцором. Я списал полкроны на его внешность и опыт.
Говорят, нет худа без добра. Для меня этот случай обернулся настоящим подарком, который радовал меня на протяжении всей жизни. На следующее утро тот красавец стоял на пороге моего дома и извинялся за то, что вчера на танцах увел у меня девушку. Оказалось, что он тоже был родом из Вэндсворта и учился вместе со мной, только в параллельном классе «В». Сейчас, когда прошло уже более 50 лет, Дэзмонд Джоунс, этот высокий, но теперь уже седовласый красавец, все еще продолжает оставаться моим верным и преданным другом.
Наша с ним дружба стала для меня отображением жизни в миниатюре. Когда я начал учиться в средней школе, у меня был ужасный комплекс неполноценности, а к концу учебы я уже стал героем спорта. В школе Дэзмонда все считали тощим и незаметным. Теперь я был прыщавым, бестолковым и неповоротливым пугалом, а он – моим героем: изысканный ВТК, который танцевал на паркете, как Фред Астер, и так легко мог завязать разговор, что его умению позавидовал бы сам Эррол Флинн. Кроме ухаживания за девочками у нас была еще одна общая черта – обостренное и несколько нестандартное чувство юмора. В отношении девочек он был моим учителем, а я – его преданным учеником. Я быстро учился. По вечерам он водил меня на уроки танцев, а также в местный клуб, который находился на попечении церкви. Там я и встретил во второй раз девушку моей мечты.
Ее звали Дороти Райт. Но все называли ее Додо. Ей было только 15 лет, и она еще училась в школе. Это была единственная девочка из ведущей группы поддержки, с которой нам удалось познакомиться. У нее была уже вполне сформировавшаяся фигура Мэрилин Монро и самые прекрасные на свете зеленые глаза. Ей нравилось быть окруженной молодыми людьми и вызывать восхищение противоположного пола. Я положил на нее глаз, потому что она безумно любила танцевать. Все представители типа ВТК были для нее слишком высокими и не могли показать ее в наилучшем свете. Я уже довольно неплохо танцевал, и со стороны мы с ней хорошо смотрелись. Я был стройным, и мне доставляло огромное удовольствие купаться в лучах ее света, когда она неистово двигалась из стороны в сторону, выделывая разные вращения и придумывая новые па. Она брала меня с собой в Хэммерсмит Пэлэс, где каждое воскресенье по утрам лучшие преподаватели бальных и латиноамериканских танцев давали уроки. Это может показаться невероятным, но и вход, и сами занятия были абсолютно бесплатными. С тех пор как я стал постоянным партнером Додо по танцам, белый танец перестал быть для меня кошмаром.
Я должен поблагодарить Дэза и Додо за то, что они помогли мне осознать, что мои подростковые комплексы и прыщи – лишь плод моего воспаленного воображения и я не останусь на всю жизнь неповоротливым недотепой. В плане общения с людьми я значительно вырос, но в том, что касается работы, все еще оставался невеждой и профаном.
Как я стал «капралом»
Большинство парней моего поколения считали воинскую обязанность гигантской неприятностью, которая нависла над нами и должна была омрачить наше беззаботное существование. Я же видел в ней шанс спастись от кошмара, в котором я пребывал, работая клерком-стажером в бухгалтерской конторе. Для начала мне предстояло пройти серьезное медицинское обследование. Я много занимался спортом, был в хорошей форме, и мне даже в голову не могло прийти, что я могу не пройти его, хотя Дэзмонда уже признали негодным к службе по подозрению в туберкулезе. В те времена к этому заболеванию относились с таким же страхом и осторожностью, как сейчас – к раку. Одной из процедур при медицинском обследовании был рентген грудной клетки. И для меня было просто шоком получить однажды письмо, в котором говорилось, что результаты моего рентгена неудовлетворительны и мне нужно показаться специалисту.
Больше всего я боялся, что у меня тоже могут заподозрить туберкулез. Хотя моя мать ничего и не говорила, я знал, что она волнуется больше меня. И я решил пойти на прием к специалисту с одной-единственной целью – услышать от него, что в моем рентгене обнаружилась ошибка, с легкими у меня все в порядке и я вполне годен для службы в ВВС Великобритании. Я вздохнул с облегчением, услышав эти слова, и поспешил домой поделиться новостью с матерью, после чего заглянул во двор поиграть с братом Дереком в односторонний крикет. Только некоторое время спустя я смог полностью выкинуть из головы этот эпизод с рентгеном. По крайней мере, от туберкулеза я не умру. Самой главной моей задачей сейчас, когда отец выходил из задних ворот двора, было выиграть у Дерека. Отец даже не извинился за то, что прервал нашу игру, но соизволил спросить, как все прошло. Я был очень удивлен его вопросу, поскольку раньше его мало интересовало, во что мы играем. Я принялся объяснять ему, что на первых подачах я был на сто очков впереди. На что он ответил: «Я не про крикет, я имел в виду – как твой рентген?»
Только сейчас, оглядываясь назад, я начинаю осознавать всю важность того момента. Тогда у меня не хватило ума правильно воспринять его слова, иначе я смог бы оценить этот шаг вперед с его стороны и постарался бы изменить наши с ним отношения в лучшую сторону. До его смерти и даже после нее я считал, что ему было наплевать, что со мной происходит и как я живу. Я был к нему несправедлив, как и мы все.
Перспектива провести два года вдали от своего офиса казалась мне счастьем. Кен Янг, работавший клерком-стажером, только что закончил службу в армии и был готов рассказать мне обо всех тонкостях военной службы. Первое, что он мне посоветовал, – найти как можно больше девиц, которые будут писать мне письма во время моей службы. Так я и сделал, причем до того, как начать переписку, я взял клятвенные обещания с десятка хорошеньких барышень, что они будут регулярно мне писать. По словам Кена, если только ты пройдешь этап инициации, вся служба в ВВС будет напоминать тебе жизнь в летнем лагере – настоящий рай на земле.
Приемный пункт для новобранцев, расположенный в отделении ВВС в Пэдгейте, оказался мрачноватым местечком и произвел на меня двойственное впечатление о климате северной части Англии, которое сохранилось надолго. Нас будили в 5 часов утра, открывали нараспашку все двери и окна ниссеновских бараков, где мы жили, впуская в комнаты извечный английский туман. Потом нас вели сквозь непроходимую мрачную темень к армейской столовой, хотя этот приют света и тепла на самом деле оказался не таким светлым и уютным. То, что нас ожидало, можно было с трудом назвать столовой и не соответствовало тому, что там готовили. Бекон, скажем, был настолько пережаренным, что, казалось, вот-вот разлетится на мелкие кусочки, как только до него дотронешься вилкой. Как и другие новобранцы, свои карманные деньги – то немногое, что мне удалось скопить до поступления на службу, – уходили на шоколадки в магазинах при военно-торговой службе ВВС. Мать старалась помогать мне с питанием, регулярно присылая сухие пайки. Каждую пятницу мы все выходили на построение, чтобы получить причитающееся нам скудное еженедельное жалованье в размере 28 шиллингов. Ко вторнику большинство парней оказывались на мели и просили друг у друга взаймы, чтобы как следует повеселиться на выходных.
