Мечты детдомовца
«Я родился в прекрасном городе Каунасе. Отец был военным и очень рано погиб при исполнении служебных обязанностей. Мама не смогла вынести этой беды и пережила его всего на полгода. Плохо помню это время, так как был еще очень маленький и ходил в детский сад. После смерти мамы, бабушке пришлось оставить меня в детском доме. Это было тяжелое послевоенное время, нищета, разруха. Бабушка была в отчаянии, но другого выхода у нее не было – средств не хватало ни на что, а ведь у нее на руках остались другие дети, о которых надо было заботиться.
Дети той послевоенной поры – это слишком рано повзрослевшие дети. Мы часто болели, постоянно голодали, но чувствовали себя смелыми и взрослыми. В детском доме мы прошли суровую школу жизни. Нас учили преодолевать трудности, не бояться их, находить выход из любой ситуации, верить в себя. Короче, выживать! Я был одним из самых смелых и драчливых парней. Но просто так, из любопытства, не мерился силой. Только по уважительным причинам, только для защиты слабых и во имя справедливости. Вообще-то я умею управлять своими эмоциями. Но когда сталкиваюсь с несправедливостью, превращаюсь практически в неуправляемого! Когда я бывал в таком состоянии, ко мне старались лишний раз не подходить. Меня многие боялись, и даже старшеклассники! И они частенько обращались ко мне за помощью – им нужна была моя защита! Я всегда был на стороне слабых. Но всегда старался улаживать конфликты не только драками, но и внушением. И, если уже слова не помогали, то тогда – извините!.. Многие детдомовцы пошли по кривой дорожке, кто-то даже не дожил до взрослого возраста. Но мне несказанно повезло – я попал в волшебную, красивую сказку! И она полностью перевернула мою жизнь.
Однажды в Вильнюс приехал цирк. Стоило мне один раз попасть на представление, я понял, что без цирка жить не смогу и стал приходить туда каждый день. В меня как будто молния попала! Артисты видели, что я никуда без спроса не лезу, не мешаю, не тревожу животных, и перестали меня гонять. Поручали мелкие дела – что-то принести, где-то поддержать, что-то починить. Для меня это было очень важно! Я почувствовал, что нашел свою семью, своих единомышленников! Они очень трепетно относились к мальчишке – беспризорнику. Подкармливали, рассказывали различные цирковые истории, показывали несложные трюки. Воодушевленный, я уходил из цирка, останавливался на ближайшем газоне и отрабатывал эти трюки: крутился, прыгал, тянулся. Я очень старался, торопился и думал, что сделать обыкновенный гимнастический кувырок – проще пареной репы. Оказалось совсем не так. Очень трудно! Как и все, что делается в цирке. Блеск, легкость и красота цирка достигается тяжелым каждодневным трудном! Артисты учили меня: «Малыш, главное – прояви характер!». И я очень старался. И верил, что у меня получится. Когда в детдоме кто-то спрашивал, кем я хочу стать, отвечал: «Циркачом!». Страшно гордился этим словом, так как тогда не знал, что оно – ругательное! Цирковые артисты его не любят…
К сожалению, цирк приезжал только летом, и в осенне-зимний период у меня наступал траур. Я жил только ожиданием гастрольного сезона! К лету, к приезду цирковой труппы, я готовил какой-то трюк. Нашел книгу «Фокусы на клубной сцене», которая стала для меня настольной! Очень старательно репетировал номера. Склеивал всевозможные коробочки, вырезал из фанеры различные кубики и колечки. Пробовал, не получалось, опять пробовал. Однажды в цирке объявили, что им нужны стажеры и ученики. Я, воодушевленный, пошел туда со своими фокусами. Мое выступление понравилось – аплодировали от души! Я решил усилить эффект: захотел сразить их своей подготовкой – растягивался, кувыркался, показывал упражнения на кольцах. Короче, продемонстрировал все, что умел. Правда, получалось все корявенько, но от души. Меня похвалили, сказали, что я буду принят в цирк, но для этого надо хорошо учиться. Они пообещали вызвать меня в Москву через полгода и уехали. Это время я жил только своей мечтой. Рассказывал всем в детдоме, что уже стал циркачом, начал мастерить себе нехитрую одежду для представлений. Но. никто никуда не вызвал! Забыли они про детдомовского парнишку! Но они не знали тогда, кому посеяли в душе надежду! Если у меня есть цель – я ее всегда добивался. Поэтому, недолго думая, решил сам бежать в Москву.
Моя цель – попасть в цирковое училище, о существовании которого слышал от многих артистов. Нисколько не сомневался, что меня обязательно примут. Как добирался – страшно даже вспомнить! На дровах, на углях в товарном вагоне, под вагонами. Питался, чем придется, и не каждый день. В училище меня, конечно же, не приняли: я был несовершеннолетний мальчишка без документов. А как только открывал рот, все сразу понимали, что я сбежал: я тогда очень плохо говорил по-русски. Меня сдавали милиции, которая отправляла назад, в детдом. А здесь ждало суровое наказание. В детдоме с провинившимися не церемонились. Наказывали больно и грубо: били, лишали еды, сажали под замок. Настолько сильно били, что 3–4 месяца я не мог нормально ходить. Но мечту из меня выбить было невозможно – через несколько лет я стал все-таки артистом цирка. Бог мне послал еще один шанс – в цирке снова объявили конкурс на стажера – акробата. Посмотрели меня и взяли. Я был сильный, жилистый и очень смелый. Школу оканчивал уже будучи артистом. Началось мое цирковое счастье!..
Преодоление беды
Не торопясь, воплощал в жизнь задуманное: делал номер «воздушный гимнаст». Я мастерить тогда не мог ничего, так как подчинялся руководителю номера, режиссеру. Мне оборудование досталось по наследству от артистов, которые ушли на пенсию. Штамберт и аппаратура. Она была старенькая, но я ее отремонтировал, подкрасил.
Смастерил несложную аппаратуру. Привыкал работать на высоте. Сначала на небольшой – два-три метра. По мере доводки трюков забирался выше и выше. И вот, наконец, я высоко под куполом! Но радость и счастье длились недолго.
…Шел концерт в каунасском Дворце спорта, посвященный какому-то празднику. Работал номер на тринадцатиметровой высоте. Ничто не предвещало беды, я чувствовал приятный артистический кураж и уверенность, что сделаю все, как надо. И никто не мог предположить, что вдруг лопнет штамберт – это такая стальная перекладина, на которой крепится аппаратура и страховка. Даже не успел сообразить, что случилось. Я полетел вниз. Диагноз страшный: компрессионный перелом позвоночника в поясничном отделе и черепно-мозговая травма. Врачи спасли мою жизнь, но объяснили, что ходить я не буду никогда. Сказали: «Навыступался». Я не понимал, что со мной происходит. Мне казалось, что вижу какой-то страшный сон, который все не кончается и не кончается. Детдомовская жизнь в те минуты казалась мне фантастически прекрасной. Ноги лежат неподвижно, ничего не чувствуют, как бревнышки. Я не поверил докторам. Наверное, будь я старше, опустил бы руки и смирился с участью, как тысячи других несчастных. Но мне было 16 лет, и я собирался вернуться в цирк. Без него мне не жить! Я не верил, что не буду ходить. Опускал голову, плакал, но знал, что надо тренироваться. Стал готовиться к выздоровлению. Читал много медицинских книг. Когда я оказался на больничной койке, был вынесен приговор – коляска на всю жизнь. Я все, что мог, изучал, связанное с медициной. С позвоночными переломами, со спинным мозгом. Литературы, кончено, было очень мало, и я просил своих друзей-артистов, которые ездили на гастроли за границу, привозить любую литературу, которая связана с травмами и позвоночником. Со словарем переводил. Изучил всю на то время, которая мне попалась в руки, и начал разрабатывать свою методику. То, что двигалось, я очень хорошо знал. Школу Вейдера изучил давно, так как работал воздушным гимнастом. Чтобы было красиво тело, чтобы был сильным, и анатомию хорошо знал. А все, что связано со спинным мозгом, я изучал. Какие движения делают мышцы, как их развивать, укреплять, растягивать, удлинять. Было тяжело, допускалось много ошибок, которые я испробовал на себе. Именно с мышцами и телом, которые неподвижны. Верхняя часть была крепкой. Параплегия. Мышцы не работали. Ничего не двигалось. И нужно было разрабатывать свою методику.
