В тот день, когда у него самого случился инсульт, доктор Бернстайн утром, как обычно, провел семь операций на глазах, требующих высокой точности движений и аккуратности.
После этого он отправился на корт, чтобы вознаградить себя игрой в теннис, и его противник отметил, что он плохо сохраняет равновесие и играет не так, как обычно. После игры Бернстайн поехал по делам в банк, и когда он попытался поднять ногу, чтобы выйти из своей спортивной машины, то не смог этого сделать. Майкл вернулся в свой офис, там секретарь сказал ему, что он выглядит не очень хорошо. В этом же здании работал его семейный врач, доктор Льюис, который знал, что у Бернстайна была легкая форма диабета и проблемы с холестерином, а также что его мать перенесла несколько инсультов, что делало и Майкла кандидатом на развитие раннего инсульта. Доктор Льюис сделал Бернстайну укол гепарина, препятствующего образованию тромбов, а жена отвезла его в больницу.
В течение следующих 14 часов состояние Майкла ухудшилось. У него парализовало всю левую сторону тела, что указывало на повреждение значительной части двигательной области коры головного мозга. Магнитно-резонансное сканирование мозга подтвердило поставленный диагноз: врачи увидели повреждение в правой части мозга, которая управляет движениями левой стороны тела. Бернстайн провел неделю в отделении интенсивной терапии, затем у него появились первые признаки выздоровления. После недельного курса физической, трудовой и речевой терапии в больнице его на две недели перевели в реабилитационный центр, а затем отправили домой. Еще три недели он проходил реабилитацию амбулаторно, после чего ему сказали, что лечение закончено. Далее он получал обычный уход за больным инсультом в домашних условиях.
Однако выздоровление Бернстайна было неполным. При ходьбе ему по-прежнему требовалась трость. Его левая рука функционировала очень плохо. Он не мог соединить большой и указательный пальцы, чтобы сделать хватательное движение. Майкл родился правшой, однако одинаково свободно владел обеими руками и до инсульта умел проводить операции по лечению катаракты левой рукой. Теперь он вообще не мог ею пользоваться. Он неспособен был удержать в ней вилку, поднести ложку ко рту и застегнуть рубашку. Однажды во время курса реабилитации он попросил выкатить его в кресле на теннисный корт и дать ему ракетку, чтобы посмотреть, сможет ли он ее удержать. У него ничего не получилось, и он начал думать, что никогда больше не будет играть в теннис. Хотя ему сказали, что он никогда не сможет ездить на своем «Porsche», он дождался, пока все уйдут из дома, «сел в автомобиль стоимостью 50 000 долларов и, двигаясь задним ходом, выехал из гаража. Я добрался до конца подъездной дорожки и огляделся по сторонам, словно подросток, угоняющий машину. После этого я доехал до тупикового конца улицы, и там машина заглохла. В „Porsche“ замок зажигания расположен на левой стороне рулевой колонки. Я не мог повернуть ключ левой рукой. Мне пришлось перегнуться и повернуть его правой рукой, чтобы завести двигатель, потому что я не собирался оставлять там машину, звонить домашним и просить забрать меня. Естественно, моя левая нога тоже была ограничена в движениях, поэтому нажатие на педаль сцепления давалось мне нелегко».
Доктор Бернстайн стал одним из первых людей, которые пришли в клинику Тауба для прохождения лечения по методу Эдварда Тауба, названного им «лечением движением, индуцированным ограничением». Тогда программа Тауба еще находилась в стадии разработки, но Майкл посчитал, что терять ему нечего.
С помощью терапии Тауба (которую еще называют терапией «принудительным использованием») он очень быстро начал делать успехи. Бернстайн рассказывает: «Это было напряженное время. Тренировки начинались в восемь утра и продолжались безостановочно до половины пятого. Даже во время обеда они не прекращались. Нас было всего двое, потому что это были только первые разработки данной терапии. Вторым пациентом была медицинская сестра, она была моложе меня, возможно, сорока одного или сорока двух лет. Она перенесла инсульт после рождения ребенка. Не знаю, по какой причине, но она решила со мной соревноваться (он смеется), однако мы прекрасно ладили и всячески поддерживали друг друга. Нам давали множество заданий, предполагавших выполнение подсобной работы, такой как перестановка консервных банок с одной полки на другую. А моя „напарница“ была небольшого роста, поэтому мне приходилось ставить банки на самые высокие полки, до которых я мог дотянуться».
Они мыли столы и окна в лабораториях, чтобы совершать руками кругообразные движения. Для усиления зон мозга, ответственных за движения рук и возвращения способности контролировать эти движения, они натягивали над своими ослабленными пальцами толстые кожаные бинты, а затем распрямляли их, преодолевая сопротивление бинтов. «После этого упражнения я должен был сидеть и левой рукой писать прописи». Через две недели он научился печатать и писать левой поврежденной рукой. К концу пребывания в клинике он уже мог играть в «Скраббл»
[81]
, выбирая маленькие фишки левой рукой и правильно размещая их на игральной доске. Его тонкие моторные навыки начали восстанавливаться. Вернувшись домой, он продолжал выполнять упражнения, а кроме того, начал проходить дополнительное лечение — электрическую стимуляцию руки — для активизации нейронов.
Сегодня он вернулся к работе и успешно руководит своей небольшой клиникой. Три раза в неделю он играет в теннис. Он все еще не очень хорошо бегает и работает над тем, чтобы избавиться от слабости в левой ноге, которую он не смог полностью вылечить в клинике Тауба. Кстати, в настоящее время клиника предлагает программу для людей с парализованными ногами.
Доктор Бернстайн все же утверждает, что его левая рука действует не совсем нормально, как это должно быть после лечения «принудительным использованием». Функции руки восстановились, но не в полном объеме. Тем не менее, когда он показал мне свои прописи, заполненные левой рукой, все буквы в них были выведены очень аккуратно, и я бы никогда не подумал, что написавший их человек перенес инсульт или что он правша.
Хотя благодаря реорганизации своего мозга доктор Бернстайн чувствовал себя гораздо лучше и считал, что готов вернуться к занятию хирургией, он не стал этого делать. Для этого была только одна причина: если бы кто-то решил подать на хирурга в суд по поводу врачебной ошибки, то адвокаты первым делом выяснили бы, что Майкл перенес инсульт, и ему не следовало доверять проведение операций. Кто бы поверил, что доктору Бернстайну действительно удалось полностью выздороветь?
Что такое инсульт
Инсульт — это внезапное нарушение мозгового кровообращения. Сгусток крови или кровоизлияние в артериях мозга перекрывают доступ кислорода к его тканям, тем самым убивая их. Жертвы инсульта, перенесшие наиболее тяжелый удар, превращаются в тень той личности, которой они были раньше, и нередко проводят остаток своей жизни в казенных учреждениях для инвалидов. Они неспособны есть самостоятельно, ухаживать за собой, двигаться или говорить. Инсульт — одна из главных причин инвалидизации среди взрослых людей. Чаще всего это заболевание возникает у пожилых людей, однако удар может случиться и у людей, которым сорок лет и меньше. Врачи способны предотвратить развитие инсульта, устранив тромб или остановив кровотечение, но после его развития современная медицина ничем не может помочь больному (или не могла, пока Эдвард Тауб не создал свой метод лечения, ориентированный на пластичность мозга). До появления этого вида терапии результаты исследований пациентов, страдающих хронической ишемией, с параличом рук свидетельствовали о том, что в этом случае не эффективны никакие из традиционных способов лечения.
