Книга Консолидация, страница 26. Автор книги Джефф Вандермеер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Консолидация»

Cтраница 26

В колледже во время введения в астрономию его всегда поражало, что первым астрономам приходилось буквально вывихивать собственное воображение — а значит, и собственные аналогии и метафоры, — вышибая его из накатанной колеи, пролегавшей через умы на протяжении сотен и сотен лет, чтобы думать о светящихся точках не как о части небесной сферы, вращающейся вокруг Земли, а как об отдельных планетах.

Кто же в Южном пределе наделен рассудком, необходимым, чтобы узреть нечто новое? Вот уж не угадаешь. Но, наверное, в данный момент не Чейни. Неугомонный интеллект Чейни уже давненько не открывал ничего нового — возможно, и не по собственной вине. И все же Контроль пришел к еще одной мысли: готовность Чейни упорно биться головой о стену — несмотря на факт, что он никогда не опубликует ни одну научную статью ни о чем из этого, — каким-то извращенным образом один из самых веских доводов в пользу заключения, что директриса была компетентна.

Серый мох, льнущий к деревьям. Сокол, кружащий по периметру выкошенного луга в темнеющих небесах. Жара и волглость воздуха, пытающегося перебороть свежесть дыхания обвевающего их ветра.

* * *

Южный предел назвал последнюю экспедицию двенадцатой, но Контроль пересчитал годичные кольца, и на самом деле она оказалась тридцать восьмой итерацией, если считать и шесть «одиннадцатых» экспедиций. Агиография очевидна: после истинной пятой экспедиции Южный предел застрял, как заевший компакт-диск, талдыча почти одно и то же. Экспедиция 5 стала Х.5.А, за ней последовали Х.5.В и Х.5.С, вплоть до X.5.G. Далее номер экспедиции привязывали к определенному набору метрик, вводя с каждой буквой переменные в уравнение. Например, одиннадцатая серия экспедиций состояла целиком из мужчин, а двенадцатая, если бы она продолжилась за Х.12.В и далее, по-прежнему состояла бы только из женщин. Любопытно, известна ли матери какая-либо параллель в спецоперациях, не выявили ли секретные исследования по поводу пола что-нибудь эдакое, что ускользнуло от внимания Контроля, посчитавшего гендерный признак совершенно несущественным. А как быть с тем, кто не вписывается в определение мужчины или женщины?

Контроль пока не мог сказать после изучения материалов нынче утром, то ли итерации начались с канцелярской ошибки и были кодифицированы как процесс (что маловероятно), то ли были инициированы сознательным решением директрисы и украдкой введены в действие вне поля зрения каких бы то ни было протоколов и заседаний. Это просто выскочило ниоткуда, словно всегда так и было. Необходимость как-то действовать, будто они не забрались к черту на кулички, нимало не сдвинувшись с места в смысле конкретных результатов или ответов. Или дело было в необходимости писать сюжетную линию для каждого набора экспедиций, не выдавая, насколько стремительно это становится тщетным?

Во время пятой же серии Южный предел начал врать участникам. Никому не говорили, что они отправляются в экспедицию 7.F, 8.G или 9.В, и Контроль ломал голову, как же они ухитрялись это оправдывать, и как правда могла подорвать дух, вместо того чтобы поддержать его, доведя Южный предел до этакого циничного фатализма. Как экстравагантно было продолжать готовить «пятую» экспедицию, продолжать катить этот камень в гору снова и снова.

Грейс лишь руками развела в ответ на вопрос о переходе от X. 11.К к Х.12.А, заданный во время ввода в курс в понедельник, уже казавшийся удаленным от среды на целый месяц.

— Биолог знала об одиннадцатой экспедиции, потому что ее муж был неосмотрителен. Вот мы и перешли к двенадцатой. — Но единственная ли это причина?

— Многовато потачек ради биолога, — заметил Контроль.

— Директриса приказала, — сообщила Грейс, — и стояла на этом.

На том это направление расспросов и завершилось: Грейс больше не желала признавать, что между ней и директрисой могла существовать некая дистанция.

И, как часто бывает, одна большая ложь привела к веренице маленьких под видом «изменения метрик», модификации эксперимента. А раз отдача становилась все меньше и меньше, директриса все больше и больше жонглировала составом экспедиций, жонглировала сведениями, которые им предоставляла, и — кто знает? — помогало ли все это хоть чему-нибудь вообще? Дойдя до определенной степени отчаяния, может, думая, что поезд идет быстрей, чем другие, начинаешь пускать в дело все, что найдешь завалившимся между сиденьями, пусть это даже всего-навсего погнутая скрепка.

Если крякаешь, как ученый, и ходишь вперевалочку, как ученый, то скоро для не-ученых становишься предметом обсуждения, а вовсе не личностью. Некоторые ученые сжились с этой ролью, чуть ли не ухватились за нее, превратившись в ходячие диссертации или учебники. Чего, впрочем, о Чейни не скажешь, даже несмотря на проскальзывающие жаргонные словечки вроде «квантовомеханической запутанности».

С какого-то момента по пути к границе Контроль начал коллекционировать чейнизмы. Изрядную часть каковых Контролю и выпрашивать не пришлось, потому что как только Чейни разогрелся, тут же выяснилось, что он терпеть не может молчания, предпочитая заваливать его пустоту диковинной комбинацией эрудиции и неряшливого синтаксиса. Контролю всего-то и приходилось, вкупе с Уитби в роли невинного соучастника, просто не отреагировать на шутку или комментарий, и Чейни тут же наполнял лакуну собственными словами. Боже, ну и долгая же поездочка!

«Ага, дико способствовали кретинизмам друг друга. Это почти все, чего у нас есть».

«Мы даже не понимаем, как работает каждый организм на нашей планете. Пока даже не идентифицировали их. А что, если мы попросту не располагаем языком для этого?»

«Изжили ли мы себя? Не думаю, не думаю. Но не спрашивайте по этому поводу мнения у армии. А то квадрат посмотрит на круг и спросит, почему так мало углов».

«Как физик, что бы вы сделали, столкнувшись с чем-то, чему наплевать, что вы делаете, и что не реагирует на ваши действия? Поневоле сначала вспомнишь про темную материю, а потом и рассудком помрачишься».

«Ага, об этом мы думаем: как узнать, выпадает ли нечто из нормы, если даже не знаешь, регистрируют ли твои инструменты его эволюции? Лазеры, детекторы гравитационных волн, рентген — все без толку. Не полезнее лопат и ведер».

«Вряд ли в Центре есть хоть один ученый. Хоть пол-ученого».

«По-моему, это вроде как странно. Практически жить рядом с этим. Думаю, я могу это сказать. Но потом идешь домой — и ты дома».

«Разбираетесь ли вы в физике? Нет, конечно, не разбираетесь. Да и откуда вам?»

«Черные дыры и волны имеют сходную структуру, знаете ли? Очень, очень сходную, как оказалось. Кто бы мог ожидать?»

«В смысле, рассчитываешь, что Зона Икс будет сотрудничать, хоть капельку, ведь правда? Я бы поставил свою репутацию, только бы она сотрудничала с нами достаточно, чтобы получить хотя бы более-менее точные показания. Хоть бы температурную аномалию какую-нибудь завалящую, чисто для приличия».

И позже, развивая это заявление: «Сейчас мы пришли к некоему согласию, как нас ни поубыло, что, для того чтобы анализировать некоторые вещи, объект должен позволить себя анализировать, согласиться на это. Даже если просто путем какого-нибудь отклика, какой-нибудь реакции».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация