– Как ни увижу бочку, – заявил Лютик, – так и тянет меня на пиво. Пойдем-ка за угол. Знаю одну симпатичную корчму.
– Иди сам. Я проведаю волшебницу. Сдается, я знаю, кто она, я уже ее видел. Где ее найти? Не делай такого лица, Лютик. Это она, полагаю, исток и первопричина моих проблем. Я не стану ждать развития событий, пойду и спрошу прямо. Не могу я здесь, в этом городке торчать. Хотя бы потому, что с деньгами у меня, знаешь ли, туговато.
– На это, – гордо произнес трубадур, – ремедиум мы отыщем. Я помогу тебе финансово… Геральт? Что происходит?
– Вернись к бондарям и принеси мне клепку.
– Что?
– Принеси мне клепку. Быстро.
Улочку загородили три мощных дуболома с погаными, небритыми и немытыми мордами. Один, плечистый настолько, что казался почти квадратным, держал в руке окованную дубину толщиной с вымбовку кабестана
[13]
. Второй, в кожухе шерстью наружу, нес тесак, а за поясом торчал у него абордажный топорик. Третий, загорелый, словно мореход, вооружен был длинным и премерзко выглядевшим ножом.
– Эй ты, ривийская вонючка! – начал тот, квадратный. – Как себя чувствуешь без мечей за спиной? Словно с голым задом на ветру, да?
Геральт не поддержал беседу. Ждал. Слышал, как Лютик спорит с бондарями насчёт клепки.
– Нет уже у тебя клыков, выродок, ядовитая ты ведьмачья гадина, – продолжал квадратный, из всей тройки, видно, самый поднаторевший в ораторском искусстве. – А гадину без клыков никто не забоится! Потому как теперича она – навроде червяка или какой иной миноги глистовой. Мы такую мерзость под каблук берем и вдребезги давим. Чтоб не смела больше в города наши заходить, меж честных людей. Не станешь, падаль, наших улиц своей слизью пачкать! Бей его, братки!
– Геральт! Лови!
Он на лету подхватил брошенную клепку, увернулся от удара палкой, жахнул квадратного в голову, крутанулся, стукнул головореза в кожухе по локтю, головорез заорал и выпустил тесак. Ведьмак ударил его в сгиб колена и свалил, после чего скользнул мимо и шваркнул клепкой по виску. Не дожидаясь, пока головорез упадет, и не прерывая движения, снова вывернулся из-под палки квадратного, рубанул его по пальцам, сжимавшим дубье. Квадратный зарычал от боли и палку выпустил, а Геральт опять ударил его в ухо, потом по ребрам и в другое ухо. А потом пнул в пах, с размаху. Квадратный рухнул и сделался шарообразен, сворачиваясь, корчась и тычась лбом в землю.
Загорелый, самый быстрый и увертливый из троицы, затанцевал вокруг ведьмака. Умело перебрасывая нож из руки в руку, атаковал на полусогнутых, рубя накрест. Геральт легко избегал ударов, отступал, ждал, пока тот подшагнет слишком близко. А когда это случилось, размашистым ударом клепки отбил нож, пируэтом обошел нападавшего и приложил его по затылку. Поножовщик упал на колени, а ведьмак жахнул его в правую почку. Жахнутый завыл и выгнулся, и тогда ведьмак хряпнул его пониже уха, в нерв. Известный медикам как приушное сплетение.
– Ой-ёй, – сказал Геральт, стоя над вьющимся, хрипящим и задыхающимся от крика морячком. – Это, наверное, больно.
Головорез в кожухе вытянул из-за пояса топорик, однако не поднимался с коленей, не зная, что делать. Ведьмак развеял его сомнения, ударив клепкой по спине.
Улочкой, расталкивая толпившихся зевак, бежали челядники из городской стражи. Лютик утихомиривал их, ссылаясь на знакомства, горячо толковал, кто был напавшим, а кто действовал в пределах самообороны. Ведьмак жестом подозвал барда.
– Проследи, – сказал, – возьмут ли мерзавцев под стражу. Повлияй на кузена-инстигатора, чтобы их покрепче прижал. Они или сами имели отношение к покраже мечей, или же кто-то их нанял. Они знали, что я безоружен, поэтому отважились напасть. Клепку отдай бондарям.
– Мне эту клепку пришлось купить, – признался Лютик. – И пожалуй, я хорошо сделал. Как вижу, досочкой ты владеешь неплохо. Носить бы тебе ее постоянно.
– Я собрался к чародейке. Нанести визит. Мне что, идти с клепкой?
– Для чародейки, – скривился Лютик, – пригодилось бы что потяжелее, факт. Например, дубина. Один мой знакомый философ говаривал: идя к женщине, не забудь взять с собой…
– Лютик.
– Хорошо-хорошо, я объясню тебе, как попасть к магичке. Но сперва, если позволено мне будет присоветовать…
– Ну?
– Наведайся в баню. И нанеси визит цирюльнику.
Глава пятая
Берегись разочарований, ибо внешность обманчива. Такими, какими они кажутся, вещи являются редко. А женщины – никогда.
Лютик. Полвека поэзии
Вода в бассейне фонтана забурлила и вскипела, разбрызгивая золотистые капельки. Литта Нейд, по прозвищу Коралл, вытянув руку, изрекла стабилизирующее заклинание. Вода сделалась гладкой, словно политой маслом, заиграла всполохами. Образ, сперва неявственный и туманный, обрел резкость, перестал колебаться и, пусть несколько искаженный движением воды, сделался вскоре отчетлив и понятен. Коралл наклонилась. Видела в воде Пряные ряды, главную улицу города. И шагавшего по улице беловолосого мужчину. Волшебница всматривалась. Наблюдала. Искала указаний. Каких-то подробностей. Деталей, которые позволили бы ей все оценить. И позволили бы предвидеть, что произойдет.
Насчет того, чем является настоящий мужчина, у Литты имелось устоявшееся мнение, сформированное годами опыта. Она сумела бы распознать настоящего мужчину в стаде более или менее удачных его имитаций. И по крайней мере ей не приходилось прибегать для этого к прямому физическому контакту, каковой метод проверки мужественности, к слову сказать, она, как и большинство чародеек, полагала не только тривиальным, но вдобавок неточным и сбивающим с толку. Как она удостоверилась в ходе многочисленных экспериментов, непосредственная дегустация, может, и является некой проверкой вкуса, однако послевкусие слишком уж часто оставляет дурное. И еще несварение. И изжогу. А случается, что и блевоту.
Литта умела распознавать настоящего мужчину даже на расстоянии, основываясь на малых и внешне неприметных признаках. Настоящий мужчина, уяснила чародейка, увлекается рыбалкой, но исключительно на мушку. Коллекционирует солдатиков, эротические рисунки и собственноручно изготовленные модели парусников в бутылках, а уж пустых бутылок от дорогих напитков в его доме хватает всегда. Он умеет хорошо готовить, ему удаются истинные шедевры кулинарного искусства. Ну и, говоря в целом, самый вид его уже пробуждает желание.
Ведьмак Геральт, о котором чародейка так много слыхала, о котором она собрала столько информации и которого, собственно, как раз наблюдала в воде бассейна, соответствовал, похоже, только одному из оных критериев.
– Мозаика!
– Я здесь, госпожа наставница.
