Интерлюдия
Глубокоуважаемому Господину
Альджернону Джианкампо
Замок Риссберг
Ex urbe Kerack,
die 5 mens. Jul. anno 1245 n. P.
[32]
Дорогой Пинетти,
благодарю Тебя за письмо, давно Ты мне не писал, что ж, видимо, не было о чем и не было причин.
Трогательна Твоя забота о моих здоровье и настроении, как и о том, все ли идет по моему желанию. С удовлетворением сообщаю, что складывается у меня все так, как складываться должно, прилагаю я к тому все усилия, а всякий, как известно, корабля своего рулевой. Мой же корабль, знай об этом, ведом уверенною рукою сквозь скалы и рифы, голову же я держу высоко, сколько б вокруг ни ярились грозы.
Что же до здоровья, то и вправду все в порядке. Физически – как обычно, психически также – от недавнего времени, с тех пор, как нашлось то, чего так долго мне не хватало. Как сильно сего не хватало, узнала я лишь тогда, когда нехватка устранилась.
Я рада, что ваше дело, требующее участия ведьмака, идет к успешному завершению, гордость наполняет меня за скромное свое в деле том участие. Однако зря ты печалишься, драгоценнейший Пинетти, полагая, что связано сие с беспокойствами, страданиями и заботами. Не было мне настолько худо. Геральт – и вправду истинное средоточие изъянов. Но открыла я в нем – sine ira et studio – и преимущества. Немалые преимущества, ручаюсь – не один, увидь он их, оторопел бы. И не один позавидовал бы.
Что до сплетен, слухов, шепотков и интриг, о которых Ты пишешь, драгоценнейший Пинетти, все мы к такому привыкли и знаем, как с оными материями справляться, а правило здесь простое: не обращать внимания. Наверняка ведь помнишь слухи о тебе и Сабрине Глевиссиг во времена, когда нас еще что-то связывало? Я не обратила на них тогда внимания. И тебе советую нынче поступить так же.
Bene vale
[33]
,
Коралл
P. S.: Я ужасно занята. Наша вероятная встреча кажется мне невозможной в доступной и предсказуемой будущности.
Глава девятая
По разным волочатся странам, а манеры и настроения приказывают им оставаться безо всяких соратников. Значит сие, что никакой власти, божьей или человеческой, они не признают, что законов и правил никаких не уважают, что полагают себя никому и ничему не подчиняющимися и безнаказанными. По натуре своей будучи обманщиками, живут с ворожбы, каковою простой люд обманывают, служат шпионами, спроворивают фальшивые амулеты, обманные медикаменты, спиртус да наркотики, промышляют такоже и сводничеством, сиречь девок бесстыдно приводят для неучтивой утехи тем, кто заплатит. Когда они в нужде, не брезгуют нищенствовать иль опускаться до обычного воровства, но милее им мошенничество да обман. Врут простецам, будто бы людей обороняют, будто бы для безопасности ихней чудовищ изводят, но сие тоже – и давно оно доказано – свершают для собственной утехи, поскольку ж убийство для них – лучшее из развлечений. Приуготавливаясь к своим деяниям, якобы некие кощуны свершают чародейские, однако ж оно лишь обман глаза смотрящего за ними. Набожные священники сразу же баламутство и шарлатанство сие раскрыли к вящему стыду оных чертовых прислужников, ведьмаками именующихся.
Аноним.
Монструм, альбо же Ведьмака описанье
Риссберг предстал взору ни грозным, ни даже импонирующим. Так, зáмочек, каких множество, размером средний, ловко вписанный в отвесный склон горы; прижимаясь к скале, светлой стеною контрастировал с вечной зеленью ельника; над шатрами дерев возвышались крыши двух четырехугольных башен, одна повыше, другая – пониже. Окружающая замок стена не была, как оказалось вблизи, слишком высока, и не венчали ее зубцы, размещенные же по углам и над воротами башенки имели характер скорее декоративный, чем защитный.
Вьющаяся вокруг горы дорога носила следы интенсивного использования. Все потому, что и была используема – весьма интенсивно. Вскоре ведьмаку пришлось обгонять возы, телеги, всадников и пеших. Много путников двигалось и в обратном направлении, от замка. Геральт догадывался о цели паломничества. И оказался прав – все прояснилось, едва он выехал из леса.
Плоскую вершину горы под занавесом стены занимало возведенное из дерева, камыша и соломы местечко – целый комплекс бóльших и меньших строений да навесов, окруженных плетнями и загородками для коней и скота. Доносился оттуда гомон, а движение царило весьма оживленное, точнехонько как на ярмарке или базаре. Ибо это и была ярмарка, базар, большое торжище, только вот торговали здесь не мелкой животинкой, рыбой или овощами. Выставленным под замком Риссберг товаром была магия – амулеты, талисманы, эликсиры, опиаты, фильтры, декокты, экстракты, дистилляты, благовония, кадила, сиропы, порошки и мази, а к тому же еще и различные напитанные магией предметы, инструменты, домовый инвентарь, украшения, даже детские игрушки. Сей ассортимент и притягивал к замку толпы покупателей. Был спрос – были продажи, и деньги тут, похоже, крутились немалые.
Дорога раздваивалась. Ведьмак свернул на ту, что шла к воротам замка, куда меньше наезженную, чем другая, ведшая посетителей на торговую площадь. Он проехал мощеным предвратьем, все время меж специально поставленными здесь менгирами, в большинстве своем – повыше всадника на коне. Вскоре уткнулся в двери, по типу своему скорее дворцовые, чем замковые, поскольку – с изукрашенными пилястрами и фронтоном. Медальон ведьмака задрожал сильнее. Плотва заржала, стукнула в камень подковой и встала, как вкопанная.
– Личность и цель визита.
Он поднял голову. Скрипучий и пригромыхивающий, но несомненно женский голос доносился, казалось, из широко распахнутых уст изображенной на тимпане головы гарпии. Медальон дрожал, кобылка фыркала. Ведьмак чувствовал странное давление в висках.
– Личность и цель визита, – раздалось вновь из дыры в барельефе. Чуть громче, чем в прошлый раз.
– Геральт из Ривии, ведьмак. Меня ждут.
Голова гарпии издала звук, напоминавший трубный рев. Блокирующая арку магия исчезла, давление в висках моментально пропало, а кобылка без понуканий зашагала вперед. Копыта стучали о камень.
Он выехал из арки на окруженный галереями cul-de-sac
[34]
. Сразу же подскочили к нему двое прислужников, парней в рабочей бурой одежде. Один занялся лошадью, второй выступил в роли проводника.
– Туда, господин.
– И всегда у вас так? Такая суета? Там, под замком?
– Нет, господин, – прислужник бросил на него встревоженный взгляд. – Токмо по средам. Среда – торговый день.
Над верхушкой арки очередного портала виднелся картуш, на нем – очередной барельеф, несомненно магический же. Этот изображал пасть амфисбены. Портал перекрывала узорчатая, но крепкая решетка, которая, однако, легко и плавно открылась от толчка прислужника.
