– Ладно, – ухмыльнулся бородатый. – Зиновий Ефимович, ко мне забежал клиент с весточкой от вашего старого знакомого.
– Понял, через тридцать минут. Где – ты знаешь.
Куда отправился «амбал», Куцый проследить не догадался. Ему же и лучше, ибо сказано, что во многом знании много печали.
Ещё через час в кабинете комиссара госбезопасности первого ранга, заместителя наркома внутренних дел СССР Леонида Заковского раздался звонок.
– Здравствуйте, Лёва, – прозвучало в тяжёлой эбонитовой трубке. Тот, кто набрал номер, известный очень узкому кругу лиц, назвал одного из руководителей самого серьёзного из ведомств государства не по имени-отчеству и не по званию. И руководитель службы, которая не только держала в руке меч, но и частенько опускала его с размаха на головы как виновных, так и невинных, не был возмущён некорректным обращением.
– Здравствуйте, Зяма, – ответил Леонид Михайлович. – У вас что-то срочное?
– Думаю, очень.
– Что же, – тяжело вздохнул Заковский, – заходите прямо сейчас. У меня народа нет, работаю с документами.
Минут через десять в дверь кабинета тихо постучали. Комиссар закрыл папку с бумагами, спрятал её в ящик стола, повернул ключ и сунул его в нагрудный карман гимнастёрки. Только после этого разрешил: «Войдите».
– Лэ хаим, Лёва, – сказал посетитель. Немолодой, сутуловатый, очень худой человек в заношенном сером костюме и сатиновых нарукавниках подошёл к столу и, не дожидаясь приглашения, уселся в полукресло напротив хозяина помещения.
– Пара беллум, Зяма, – отозвался Леонид Михайлович.
Зиновий Ефимович Аш исполнял весьма скромную должность начальника архива пятого отдела. Соответственно, он занимал небольшую каморку под лестницей, при входе в хранилище документов. Сотрудники, особенно молодые, поглядывали на пыльного, как и его бумажки, старика с иронией и пренебрежением. Только очень немногие знали, что «дядя Зяма» – старый, не то с Гражданской, не то ещё с более ранних пор, – друг Заковского и едва ли не единственный человек, которому замнаркома доверял целиком и полностью.
– Знаете, Лёва, мой дедушка говорил: «Нельзя позволять себе лишнее ни в чём, даже в работе». А он был очень неглупым человеком, толкователем Торы в городе Городке, что под Витебском.
Леонид Михайлович потёр большим и указательным пальцами переносицу:
– Я плохо выгляжу?
– Я вас умоляю. Для комиссара первого ранга вы выглядите замечательно. Но для мужчины, который только разменял пятый десяток…
– Зяма, – тихо произнёс Заковский, – вы считаете, что мне стоит прямо сейчас устроить прогулку на свежем воздухе?
– Исключительно в целях поддержания здоровья, – торопливо уточнил архивариус.
– Лады, – хлопнул по столу ладонью заместитель наркома, – только вам придётся помёрзнуть вместе со мной. Всякая инициатива наказуема.
Служебный автомобиль Заковский оставил дожидаться на 6-й Парковой, а сам побрёл бок о бок с Ашем по засыпанным чуть подтаявшим снегом аллеям Измайловского парка в сторону прудика. Чёрные стволы деревьев обнимали серые сугробы, с веток с шорохом осыпались льдинки, образовавшиеся после недавней оттепели. При каждом шаге поскрипывали сапоги Леонида Михайловича, хрустел кожаный реглан. Зяма шагал, зябко поёживаясь и кутая нос в ворот серого пальтишка из драпа «в ёлочку». Не останавливаясь, Лёва достал из кармана коробку «Три богатыря», протянул спутнику. Тот вынул папиросу, постучал мундштуком по крышке, чиркнул спичкой и вопросительно посмотрел на Заковского. Леонид отрицательно помотал головой:
– Я и правда стал много курить. Подышу. Давайте, Зяма, выкладывайте, что там стряслось.
Аш огляделся. Деревья росли не густо, если бы в парке кто-то появился, он был бы заметен издалека.
– Вы были правы, Лева, когда говорили, что наш подопечный ещё доставит хлопот. Я имею в виду Джабу.
– А что, искусствовед сбежал из Соловков? И мне не доложили?
– Давайте я расскажу по порядку.
Не спеша попыхивая дымком, Аш пересказал всё, что часом раньше изложил ему Игорь Саввич.
– У Джабы потрясающее чутьё на всякие пакости, которые его совершенно не касаются, – заметил Заковский. – Но умён, подлец. Скажите, Зяма, если бы вы были начальником тюрьмы, в каком случае решились бы на прямое и грубое нарушение правил внутреннего распорядка?
– Я никогда не был начальником вообще, а уж вертухаями командовать тем более не приходилось.
– Бросьте, Зяма. С вашим огромным жизненным опытом… Так всё-таки, а?
– Вообще это задача про три случая, когда можно сесть голой жопой на ежа. Если ёж бритый, если жопа чужая. И если есть прямой приказ начальства.
– Кто-то из троицы был очень-очень нужен. Вопрос первый: кто?
– Лёва, я понимаю, что вам хочется соблюсти все правила науки. Но не надо делать мозги себе и окружающим. И Маркова, и Лося освобождали срочно, но в плановом, так сказать, порядке. Чего-то там нарушать ради того, чтобы командиры вышли на пару часов раньше и с целыми шкурами? Помилуйте. Весь цимес в третьем. Им потребен этот интеллигент, причём живым и здоровым, – это раз. Загибайте пальцы, Лёва. Два – он попал не туда, куда должен был попасть. Кто-то очень сильно прокололся, направляя этого персонажа в СТОН без должной сопроводиловки. И когда где-то кто-то спохватился, экземпляру уже чуть было не нанесли непоправимый урон. Я бы сказал так – прозвучало нечто вроде этого – «Головы недосчитаешься – своей головой заменишь». Выходит, в «Железной маске» – назовём пока так – в ней заинтересован очень большой начальник, иначе эти жевжики так не забегали бы. Кого может сильно испугаться начальник тюрьмы? Того, кто может не только поменять шпалы на треугольники, но и пообещать оторвать бейцы. И очень быстро своё слово сдержать. И я не думаю, что это какой-нибудь чин из ГУЛага.
– Зяма, вы хотите сказать…
– Лёва, это вы хотите. А я знаю: очкастый зэк Икс позарез необходим либо вашему шефу, либо кому-то из его заместителей. Но интерес кого бы то ни было из руководства нашего учреждения к математикам отмечен не был. Никогда, я знаю. Вывод?
– Наш нарком любит называть себя интеллигентом и инженэром… И Ивакин просчитал это влёт. Кстати, Зяма, вам не кажется странным несколько двойственное положение нашего друга-искусствоведа? С одной стороны, он как бы сидит. С другой – собственный кабинет в Соловецкой крытке и междугородный телефон. Это как? Я секретно-политический отдел не курирую, и интересоваться мне чужими вопросами нежелательно. Я не забыл, что по краешку прошёл, если б мы тогда Ежа не урыли, у меня на могиле и цветочки бы не росли, хотя теперь я и первый зам.
– Лёва, лучше бы вы это не спрашивали, а я это не говорил. Я даже не стану интересоваться, читали ли вы эпохальный труд по истории большевистских организаций в Закавказье, изваянный Лаврентием Павловичем. Конечно, да, и даже выписывали отдельные, наиболее глубокие мысли и самые примечательные факты в отдельную, но ужасно общую тетрадь.
