Пробежав текст глазами первый раз, Хрусталёв досадливо подумал: «Зря ехал. Дубль пусто». Но что-то зацепило, и бывший следователь принялся продираться сквозь буераки профессорского почерка, внимательно вчитываясь в каждое слово. Когда он добрался до конца третьего абзаца, чуть не заорал вслух: «Вот оно!» Наивный Киселёв пытался опубликовать сведения, представляющие одну из важнейших государственных тайн: план подземных ходов и лазов в стенах кремлёвских строений, по которым в обход всех постов охраны злоумышленники могли бы проникнуть к рабочим кабинетам самых высших руководителей страны. Понятно, почему органы вычистили всех, кто имел хоть малейшую возможность оказаться причастным к этому сверхопасному знанию. И как точно высчитал подобную возможность новый заместитель Власика!
Теперь было с чем явиться к непосредственному начальнику. Иван Васильевич посмотрел на Гудзия.
– Вы убеждены, что нигде не осталось больше никаких материалов, связанных с исследованиями гражданина Киселёва?
Николай Каллиникович вытер платком мгновенно вспотевший лоб и кивнул.
– Смотрите. Если что-нибудь вопреки вашим заверениям всплывет, отвечать будете по всей строгости закона. Эти листки я изымаю. Об этой истории не рассказывать никому, даже жене и детям. Доступно?
Учёный снова кивнул.
– Предупредите о том же вашего редактора – как его? Путциг, что ли?
– Радциг, – пересохшими губами произнёс филолог.
– Тем более, – сказал майор. – И вот что. Там в вашем сортире надпись: «А мы – умы, а вы – увы». Прикажите стереть. Нескромно. Это кто «увы?» Дети рабочих и беднейшего крестьянства?
Иван Васильевич встал, собираясь уходить. Гудзий сделал непонятное движение рукой.
– Что ещё? – недовольно спросил майор.
– Справка, – прошептал филолог. – Вы приказали подготовить информацию о студентке Корлюченко.
Хрусталёв взял из бледных слабосильных пальцев учёного листки машинописи, быстро пробежал глазами. Полная чушь. Заурядные папа и мама. Друзья такие же, как и сама девка, юные балбесы. Разве что… Опер ещё раз бегло просмотрел обе справки. Того, что было нужно, не обнаружил.
– Николай Каллиникович, – строго глянул Иван Васильевич на декана, – здесь недостает очень важных сведений.
– Каких? – испуганно прошелестел декан.
– С кем эта ваша соплюшка в постели кувыркается.
Филолог зарделся.
– Мы не копаемся в интимных связях наших студентов…
– Если этого потребует безопасность государства, вы лично будете каждому и каждой свечку держать, – жёстко произнёс чекист.
– Но я и правда ничего об этом не знаю, – взмолился преподаватель.
– Так узнайте. Пусть ваши педагоги тихо и тактично опросят однокашниц. Если у девицы могущественный любовник, она обязательно похвастается, чтобы лучшая подружка иззавидовалась.
– Боюсь, мои коллеги откажутся…
– А вы объясните так, чтобы они согласились. Что бывает за отказ сотрудничать с органами, знаете? Или нужны специальные разъяснения?
Гудзий задумался:
– Как раз сегодня студентка Корлюченко приехала в институт на авто. И привёз её командир, я в званиях не особо разбираюсь, но, наверное, в немалых чинах. Да вы должны были эту сцену наблюдать, когда они подкатили, вы как раз у входа стояли, меня карауля.
Хрусталёв вспомнил лимузин и генерал-полковника, который привёз явно опаздывавшую к звонку худую девку. Номер, правда, опер не зафиксировал, кто же знал, что он понадобится. Но не беда. Командиров в таких чинах на Москве не так много, сыщем, когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин.
Лось внимательно слушал Хрусталёва, вертя пальцами остро заточенный с обоих концов красно-синий карандаш. Почти все руководители высшего ранга, подражая Хозяину, изучали бумаги с двуцветным «инструментом» в руках. На пустом столе жалко белели потрёпанные листки, покрытые каракулями расстрелянного профессора.
– Значит, план тайных ходов в Кремле, во-первых, существует, во-вторых, он оказался в распоряжении Наркомата внутренних дел, – резюмировал доклад Владимир. – К кому мы можем обратиться, чтобы нам предоставили копию? Вы понимаете, что обеспечить надёжную охрану товарища Сталина, не имея этой архиважной информации, мы не сумеем?
– Я наводил справки у бывших коллег, – сообщил Иван Васильевич. Лозгачёва он решил пока не называть. – Говорят, что все бумаги троцкистской группы профессора Киселёва уничтожены.
– Это маловероятно, – задумчиво проговорил Лось. – Оперативники должны были понимать, какой ценности документ случайно попал в их поле зрения. Посчитать макулатурой могли любые статьи, письма, заметки. Но древняя карта подземелий и лазов, которые существуют и, возможно, функционируют по сей день, уничтожению не подлежит ни в коем случае. Более вероятно другое: её приравняли к высшим государственным секретам. И решили никому не показывать. Надеюсь, кроме нас. Мы всё-таки одну задачу решаем.
Болтая всю эту канцелярскую чушь, Володя размышлял, через кого можно получить копию драгоценного плана. Мелькнула хулиганская мысль, не обратиться ли к самому Берии. Получить оружие против усатой суки из рук его преданнейшего пса Лаврентия, в этом, как сказал бы Марков, усматривается некая ирония. Хорошо, если бы – судьбы. А что, как только что он сам произнёс вслух, одну задачу решаем…
Лось развернулся к столику за спиной, снял трубку внутреннего телефона.
– Лёша, – обратился к секретарю Власика. На время отпуска Николая Сидоровича тот обслуживал заместителей. – Соедини меня с наркомом внутренних дел.
– Извините, Владимир Иванович, – сказал майор. – У нас не принято, чтобы заместитель обращался прямо к наркому. Если хотите, могу набрать Богдана Захаровича. Или Фитина.
– Давай Фитина, – вздохнул Лось. От встреч с Кобуловым, мерзавцем и садистом, Бог уберёг. Но рассказывали о его пристрастиях в СТОНе многие. Даже по телефону вести беседы с этой сволочью не хотелось.
Через полминуты в трубке послышался голос:
– Здравствуйте, Владимир Иванович. Давно хотел познакомиться с новым соратником, вот и не удержался. Начальник сейчас занят. Может, я чем помогу? Эйтингон Наум Исаакович.
– Опасаюсь, Наум Исаакович, вы не в курсе. Дело сугубо внутреннее, мелкое… – сообщил Лось.
– Излагайте. Чего не знаем, спросим у товарищей. – Голос звучал расслабленно, Владимиру показалось, что собеседник чему-то улыбается.
Заместитель Власика несколькими словами обрисовал историю троцкистской группы профессора Киселёва. Объяснил, что план тайных лазов, проходящих под зданиями Кремля и, возможно, ведущих во внутренние помещения, представляет собой для организации охраны огромную ценность.
– Понял, – ответил невидимый собеседник. Теперь он говорил сухо. – Я уточню информацию у сотрудников и сообщу вам. – И положил трубку, не прощаясь.
