Генерал старался не думать ни о Лосе, ни о Сталине. Он вспоминал Радость, её манеру улыбаться, чуть откидывая назад голову. Но перед глазами всё время появлялось растерянное и взбешённое лицо Володи.
Аппарат коротко вякнул и замолк.
– Сергей Петрович, – сообщил Поскрёбышев, – с вами хочет поговорить товарищ Сталин.
И тут же в трубке возник глуховатый голос:
– Товарищ Марков. Я решил собрать сегодня товарищей на Ближней даче. Устроим дружескую вечеринку для Политбюро. Выпьем немного хорошего грузинского вина. Повспоминаем старое время. Приглашаю и вас.
– Спасибо, Иосиф Виссарионович, – пробормотал удивлённый генерал.
– Товарищ Марков, – не спеша продолжал вождь. – У меня просьба. Не могли бы вы взять с собой человек тридцать надёжных командиров из подчинённых вам соединений? Они должны быть хорошо знакомы с караульной службой. И самое главное, они должны быть взяты из разных частей и не должны быть знакомы друг с другом. Явка в двадцать два ноль-ноль. И все вместе поедем. Чтобы было веселее.
– Прошу прощения, товарищ Сталин. То, о чём вы просите, невозможно…
– Почему? – изменившимся голосом спросил Вождь.
– Тридцать человек из разных частей и отвечающих вашим условиям я и за сутки не соберу. Не настолько я знаком с округом, чтобы взвод надёжных людей не глядя назвать…
– А что в таком случае нам делать?
– Предлагаю или взвод старшекурсников из училища Верховного Совета – этих за час соберём и проинструктируем, или поднять по тревоге командиров разведвзводов и рот ближайших дивизий. Люди наверняка лучше строевых командиров подготовлены. Но тогда часа три-четыре…
– Давайте курсантов, – после ещё одной длинной паузы сказал Сталин.
К вечеру разыгралась вьюга. Ветер срывал белую пыль с высоких сугробов, завивал её смерчами, поднимал к тяжёлым тучам, словно пытался вернуть им неуместные в конце марта снежинки. А сверху неумолимо сыпалась всё новая ледяная крупа, смешивалась с уже побывавшей на земле, заполняла пространство между чёрными небесами и белой выстуженной землёй.
Времени выполнить распоряжение Хозяина чуть хватило. Кортеж из десятка одинаковых чёрных «Эмок» – их решили использовать вместо обычных лимузинов «для маскировки», чтобы меньше бросаться в глаза, – понёсся сквозь замять от стен Кремля в сторону Арбата. На ходу машины менялись местами, и через десять минут сам Марков уже не смог бы сказать, в которой из них расположился Хозяин.
Подъезд к Ближней даче был забит автомобилями. Крыши и бока уже замело.
Перед внешними воротами стояли четверо бойцов в убелённых снегом тулупах с автоматами «ППД» на изготовку и старший лейтенант ГБ. Командир патруля увидел, как из «Эмок» выбираются военные, сделал несколько шагов вперёд, набирая в грудь воздуха. Не то он собирался отдать команду: «По машинам и вон отсюда к беням», не то сразу начать экскурс в генеалогию приехавших. Но тут увидел, как из тёмного чрева совсем не подходящей ему машины выкарабкивается вождь, подбежал, застёгивая кобуру, вытянулся, отдал честь. Спросил чуть растерянно:
– Товарищ Сталин?
– Я, – ворчливо согласился вождь. – А это – со мной. Прикажи впустить. Старший лейтенант бросился к караулке, схватил трубку телефона. Одновременно он дал знак автоматчикам отступить в стороны. Марков оценил манёвр. Охрана заняла позиции, с которых четыре автомата скосили бы приехавших за секунды. Сталин вместе с Марковым, за ними – насторожённо озирающиеся курсанты, одновременно и гордые и слегка растерянные, вошёл во внешние ворота, которые тут же стали закрываться. Из-за внутреннего забора раздался голос:
– Всем стоять!
В амбразурах сверкнула оружейная сталь.
– Товарищ Мозжухин, – не повышая голоса, позвал Хозяин.
– Это действительно вы, товарищ Сталин? – удивлённо спросили из-за внутренних ворот.
– Открывайте, товарищ Мозжухин.
В ближней к воротам бойнице забелело лицо.
– Я не имею права впускать на территорию посторонних людей.
– Это мои гости, – усмехнулся Хозяин.
– Товарищ Сталин, не имею права.
– Товарищ Мозжухин, кто вправе дать разрешение на присутствие тех или иных людей на даче?
– Комендант.
– А в его отсутствие?
– Начальник Управления охраны.
– А в его отсутствие? – Вождь говорил тихо, но в голосе начинало закипать раздражение.
– Нарком внутренних дел.
– А в его отсутствие? Ну, товарищ Мозжухин, соображайте быстрее, люди мёрзнут.
– Председатель правительства.
– Он приехал?
– Так точно.
– Доложите ему, что вы не впускаете Сталина с его гостями, и выполняйте приказание, которое получите.
Через три минуты послушались отборные ругательства, ворота распахнулись. За ними, ёжась под ударами серой метели, стояли Калинин, Булганин, Маленков и Молотов. Все четверо материли бедного заместителя коменданта Ближней дачи и испуганно косились на три отделения курсантов за спиной вождя.
– Никогда не думал, что наши охранники такие бюрократы, – процедил Иосиф Виссарионович.
– Он сегодня же будет уволен, – с преувеличенным гневом пробасил Михаил Иванович и даже замахнулся кулачком на Мозжухина.
– Потом мне пришла в голову мысль, – продолжал Генеральный секретарь, – что меня просто не хотят пускать те, кто засел внутри. – Четвёрка попыталась протестовать, но Сталин никого не слушал. – И только потом я понял: неправильно мы организовали власть. Я подумал: товарищ Сталин должен не только руководить партией. Товарищ Сталин должен возглавлять правительство страны. Как вы считаете, товарищи?
– Совершенно правильно! – выкрикнул Молотов.
– Я рад, что вы меня поддерживаете, Вячеслав Михайлович, – кивнул Хозяин. Тут же зашумели все: «Давно пора! Это архиверное решение. Только так мы наведём наконец большевистский порядок, а то распустились».
Иосиф Виссарионович двинулся ко входу в дом. Остальные вожди запрыгали вслед. Они уже переобулись в лаковые туфли, и теперь снег засыпался в обувь, обжигал ноги.
Вдруг Сталин остановился:
– Что мы будем делать с товарищем Мозжухиным?
– Гнать его к чёртовой матери, – злобно выкрикнул Маленков. Он чуть было не врезался в спину Вождя, влез в сугроб и потому был непримирим.
– А я думаю, товарища Мозжухина следует наградить ценным подарком, – произнёс будущий глава правительства. – За образцовое несение службы. И подыскать ему достойное место службы, не связанное с чрезмерными умственными усилиями. А то он очень долго соображал, что секретарь ЦК ВКП (б) и хозяин дачи главнее коменданта этой же дачи.
И снова двинулся вперёд, позвал не оборачиваясь:
