Дыхание большой кошки утихало, огромные лапы в последний раз проскребли по земле. Хищник боролся за каждый глоток воздуха. Он был храбр и сражался достойно. Он не бежал от битвы и смело бросился на помощь своей самке. Он заслуживал последних почестей.
Эстрелла склонила голову над умирающим Пожирателем Мяса и прошептала то, что он, наверное, хотел услышать:
– Мы – лошади. Мы – Первый табун!
Глава двенадцатая
Хвостами к ветру
Табун шел все дальше и дальше. Эстреллу вел аромат далеких трав и мысленный образ маленькой лошадки, бегущей по бескрайнему лугу. Лошади прошли уже очень много, но Эстрелла не знала, сколько им еще предстоит пройти. Мысли бывали тревожными, но хорошо уже и то, что они больше ни разу не встречались с дикими горными кошками. Впрочем, попадались и другие звери – те, кого лошади никогда в жизни не видели и которые ни разу не видели их. Встречаясь с этими незнакомцами, лошади на всякий случай держались подальше, а если было возможно – обходили стороной.
Вскоре они научились следовать за горными козлами – существами, чем-то напоминавшими овец, но с громадными и острыми рогами. Эти животные безошибочно находили удобные горные тропы и выводили табун к неплохим пастбищам. Пусть эта трава не сочная и сладкая, но это была пища. Однажды утром, когда лошади паслись на очередной такой лужайке среди скал, на них буквально обрушился ураган их старых знакомых – оранжевых бабочек.
Эстрелла радостно вскинулась:
– Это они! Они вернулись!
Она подошла ближе к невысокому кустику молочая, на котором сидели сразу три бабочки, и осторожно осмотрела его. На листьях снизу она заметила продолговатые белые зернышки и как-то сразу поняла, что он имеют отношение к бабочкам. Эстрелла обратилась с вопросом к Эсперо:
– Эти белые точки – они же принадлежат бабочкам, верно?
– Думаю, да. Я видел такие же в Старом Свете. Это их яички, они откладывают их, как и птицы. А ты смышленая лошадка!
Эстрелла была рада и горда его похвалой. Эсперо редко кого-то хвалил. Он не был сентиментален.
– Эсперо, ты думаешь, я теперь немного знаю о…
Она не договорила, потому что уши Эсперо встали торчком, а ноздри раздулись. Порыв ветра принес новый запах, и бабочки здесь были ни при чем.
– Что это, Эсперо? Ты знаешь этот запах?
– Олени! – сказал Эсперо. По спине его вдруг пробежала крупная дрожь. – Где есть олени – рядом ищи человека. Люди охотятся на оленей.
Анжела удивленно подняла на жеребца кроткие глаза.
– Но, Эсперо, люди же не охотятся на лошадей!
Жеребец недовольно тряхнул гривой и горько ответил:
– Нет, Анжела. Он на нас не охотятся. Они нас ловят и используют.
Лошади так и не учуяли запаха людей, а также больших кошек или других охотников. Впрочем, они все равно нервничали, когда встретились с оленями. Их было трое, и Эстреллу совершенно очаровали красота и грация, с которыми они двигались, кстати – совершенно бесшумно. Олени были любопытны, но не агрессивны. Самым любопытным оказался детеныш – совсем крошечный, меньше новорожденного жеребенка. Он смело сделал несколько шажков к Селесто и Вердаду и смешно потянул воздух крошечным носиком.
Табун пребывал в растерянности. Старшие лошади видели оленей в Старом Свете, но эти животные были совсем другими. Они были гораздо меньше размером и совсем не так пугливы. Они тоже никогда не видели лошадей, но когда олень-самец заговорил, лошади его поняли. Его речь не очень сильно отличалась от языка оленей Старого Света. Вероятно, все парнокопытные на свете говорят примерно одинаково.
– Вы мои братья? Мои большие-большие братья? – спросил тем временем смелый олененок у Селесто. Речь его была более плавной, в ней было больше гортанных и носовых звуков.
– Ну… я так не думаю, – вежливо ответил Селесто.
– Как ты смешно говоришь! – воскликнул олененок. – Это потому что ты такой большой?
– Ты тоже смешно говоришь. Это потому что ты такой маленький?
Олени и лошади переглянулись – и рассмеялись. После этого беседа пошла легче.
– Кто вы? Большие олени? – спросил олень-самец.
– Мы лошади, мы пришли издалека! – отвечал Вердад.
– Мы никогда еще не видели существ, так похожих на нас и все же других, – олень склонил голову набок, разглядывая лошадей.
Селесто тем временем осторожно шагнул вперед и потянулся к малышу носом, чтобы обнюхать его. Олененок попятился, и его мать рассмеялась.
– Ну что же ты? Мы ведь делаем точно так же, когда встречаем что-то новое. Давай спросим нового друга, как его зовут и кто он?
– Я молодой жеребец, Селесто. Недавно был жеребенком, – ответил Селесто.
– А наши малолетки называются оленята.
Вердад пригляделся к олененку и вдруг спросил:
– У тебя стеклянные глаза, как у нашего Селесто?
– Нет, просто я слепой. Но погляди! Я могу делать все, что делают остальные оленята! – с этими словами он помчался вокруг матери, смешно вскидывая голенастые ножки, а потом остановился и на несколько секунд поднялся на дыбы. – Видишь? Я даже могу стоять на задних ногах, только не очень долго.
Олененок продолжал бегать и резвиться, легкий, словно комочек пуха на тонких ножках. Эстрелла заметила, что маленькие копытца раздвоены – это позволяло оленям лучше удерживать равновесие и быть гораздо подвижнее.
Тем временем олениха сказала:
– Я думаю, он поэтому такой любопытный. Хочет знать все на свете, а увидеть не может. И он быстро учится, – она нежно облизала мордочку олененка.
Олень-самец величественно склонил голову, увенчанную кустистыми рогами, перед Эстреллой.
– Мы приветствуем вас. Вы не едите мяса, вы такие же, как мы. В здешних землях много травы, есть, где пастись. У нас растет и острая трава, и бизонья трава, а чуть дальше лежат заливные луга, – говоря это, олень указывал в разные стороны своими рогами.
– Нет ли у вас здесь сладких трав? – спросила Эстрелла.
– Сладкие травы… Да, мне кажется, я слышал о них, но они растут дальше, далеко на севере. Отсюда до них долгий путь. Здешняя трава тоже очень хороша. Может, и не вся она такая мягкая и сочная, как бизонья или голубая, но…
Олененок нетерпеливо подпрыгнул на месте и перебил отца:
– Может быть, вы – Те, Кто Был Раньше?
– Те, Кто Был Раньше? – переспросила Эстрелла.
Олениха повернулась к ней.
– Я не могу толком объяснить. Это… тайна. Те, Кто Был Раньше – не олени и не лошади. И у них две ноги, не четыре.
Эстрелла почувствовала, как по холке пробежал холодок. Неужели олениха говорит… о людях?
