– Что происходит? – сердито пробурчал жеребец.
Эстрелла растерянно оглядывалась вокруг. Как она вернулась? Мгновение назад она находилась в призрачном городе духов, разговаривала с Олененком и Лошадкой – и вот она уж здесь, вместе со своим табуном. Эстрелла не помнила, как вернулась из Города Духов…
– Где они? – прошептала она.
– О, Пресвятая Дева, опять она бормочет! – сердито воскликнула Асуль.
Эсперо строго посмотрел на нее.
– Мы так не говорим.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы не клянемся Пресвятой Девой. Мы находимся в Новом Свете и новом мире. У нас во рту больше нет мундштуков, наши тела и головы свободны. Мы не под седлом. И мы забыли о богах испанцев.
– Но Эстрелла всю ночь что-то бормотала!
– Не могла я бормотать! Меня здесь не было! – вскинулась Эстрелла.
Эсперо растерянно моргнул. Он мог поклясться, что всю ночь Эстрелла проспала рядом с ним.
– Где же ты была? – спросил он.
– Я ходила в Город Духов.
Остальные лошади зафыркали и захрапели.
– Правда? – Вердад выглядел потрясенным.
– Почему ты меня с собой не взяла? – обиделся Селесто.
– Вы все боялись идти туда. Я пошла одна.
– Пошла и вернулась безумной! – выпалила Асуль.
– Тихо, тихо! – сурово поднял голову Эсперо. – Обойдемся без оскорблений.
Асуль фыркнула и отправилась к зарослям бизоньей травы, бормоча себе под нос:
– Оскорбления! Я просто называю вещи своими именами. Эта девчонка безумна. Вот и все.
Они оставили Горд Духов далеко позади, но на всем пути им все чаще встречались изображения маленькой лошадки. Эстрелла считала это добрым знаком и подтверждением того, что они идут правильной дорогой. Аромат далеких сладких трав временами становился слабее и даже исчезал вовсе, но теперь кобылка была уверена, что они идут по следам Древних. Однако остальные лошади равнодушно шли вперед, не обращая внимания на рисунки на камнях и скалах, и это нервировало Эстреллу.
– Стойте! – закричала она, не в силах больше смотреть, как они проходят мимо рисунков.
Эстрелла остановилась перед изображением маленького табуна, словно танцующего на поверхности плоского камня под не слышную остальным музыку. Картинка была очаровательна…
– Ну что еще? – спросила Асуль. – Там, впереди – вода, а я хочу пить.
– И я хочу! – подхватил Вердад.
– Скажите, что вам напоминают эти рисунки на камнях? – спросила Эстрелла.
– Рисунки? Они больше похожи на царапины! – презрительно оттопырила губу Асуль.
– Нет, не так. – Эсперо подошел ближе. – Это животные… у них четыре ноги… Форма головы… они похожи на…
– Лошадей! – обрадованно вскричала Эстрелла.
– Ну вот еще! – не сдавалась Асуль. – Они же совсем крошечные! Больше похожи на муравьев.
– Больших муравьев! – предположила Корасон.
– Это не муравьи! – запротестовал Грулло. – У муравьев больше четырех ног. Уж я их повидал в своей жизни. Эти похожи на лошадь, ту, которую нам показывала Эстрелла. Только нет тех блестящих камней.
– Что ж! – в голосе Асуль звучала злая насмешка. – Если это и лошади, то довольно жалкие.
– Ты действительно так думаешь? – прищурилась Эстрелла.
Асуль прижала уши и сделала шаг назад. Она была старше и крупнее Эстреллы, но чувствовала некоторую неуверенность. Остальные лошади молчали.
– Говори за себя, Асуль! Ты ведь видела ту лошадь на камне с кристаллами. Я говорила вам…
– Ты говорила нам то, что выдумала! – прервала ее чалая.
– Я ничего не выдумывала!
– Тебе это все приснилось или что-то в этом роде. И все, что ты говорила нам, – полная ерунда! – Асуль вскинула голову и обвела сердитым взглядом остальных. – Я спрашиваю вас: хоть кто-нибудь видел следы копыт этой «маленькой лошади»? Мы идем за дурацкой мечтой глупой малолетки, а она вообразила, что может быть вожаком! Но у нее нет такого права, она не может…
Эстрелла не делала никаких предупреждающих знаков, не прижимала уши, не опускала голову, не храпела и не фыркала. Она просто кинулась вперед, ударила Асуль в бок и повалила ее на землю. Эсперо громко заржал и поспешил встать между ними.
– Прекратите! Хватит!
Корасон подошла к Асуль и сурово уставилась на нее.
– Во что ты веришь, Асуль? В испанцев? В Искателя? В людей, которые отрезали голову Центелло?
– Я верю в правду! – Асуль так сильно прижала уши к голове, что их было почти не видно. – Я не видела следов. Это правда. Как может выжить лошадь размером с маленькую собачку? Как может она пройти дорогами этого нового мира? И как она может знать о далеком прошлом? – Асуль яростно мотнула головой в сторону Эстреллы.
Корасон захрапела.
– Думаешь, вожак – это то, кто все знает? Нет! Нужно иметь воображение. Знание ограничено, но у воображения границ нет. Именно оно способно завоевать Новый Мир.
Сказав это, старая кобыла повернулась и пошла прочь.
Остальные лошади с удивлением смотрели ей вслед. Эстрелла видела, что ее слова потрясли их. Самой же Эстрелле поддержка вечно сомневавшейся во всем Корасон придала новые силы.
За время пути Эстрелла научилась чуять воду так же хорошо, как Эсперо. Воду и пищу – она отлично находила хорошую траву. И хотя мысли ее были заняты в основном Городом Духов, она зорко смотрела по сторонам и была готова в любой момент встретить опасность.
Тем не менее Эсперо чувствовал, что мыслями Эстрелла далеко от своего табуна. Она частенько разговаривала сама с собой, и он видел, как во сне подергиваются ее ноги, уши и прикрытые веки. Он ничем не мог ей помочь – но часто гадал, что же ей снится. Теперь он был полностью уверен, что Эстрелла, как и ее мать, обладает «древним зрением» и не просто так возглавила их маленький табун – она действительно вела их через свои сны. Корасон была права – в этих суровых землях одного ума было мало. Нужно иметь воображение, которое питало бы сны и видения…
И, несмотря на все это, Эсперо почти не беспокоился за Эстреллу. Гораздо больше его заботила Асуль – своенравная чалая кобыла. Она стала не только склочной и скандальной, но еще и злобной. Он не раз ловил мрачные взгляды Асуль, устремленные на Эстреллу, – и они его беспокоили. Он видел, как она что-то нашептывает на ухо Анжеле, а смотрит при этом на Эстреллу – и был уверен, что Асуль распускает слухи и сплетни. Но больше всего его встревожило и рассердило то, что такие же перешептывания начались у чалой с Бобтейлом. Интересно, что она выбрала именно его, а не Грулло; тот был слишком умен. Бобтейла тоже нельзя было назвать глупым, но он отличался некоторым простодушием. Кроме того, как и Анжела, он никак не мог забыть старые порядки и старые аллюры – и не зря ведь испанцы ценили его за управляемость и послушание? Бобтейл легко поддавался чужому влиянию – неважно, человека или лошади.
