Зоесофья постучала по голове, и та распахнула пасть, обнажив клыки, подобные иглам из слоновой кости. Затем отвернувшись к стене из соображений скромности, Жемчужина приподняла вуаль и уронила в пасть твари единственную каплю слюны.
Кольца квазизмеи расслабились, она принялась извиваться, и крышка коробки откинулась. Зоесофья вынула лист сливочно-белой бумаги и молча передала его Энкиду, который вручил его Даргеру, а тот — Довеску. У Довеска на коленях стоял походный пюпитр, из которого он извлек перо и бутылочку индийских чернил.
— Можете начинать, — сказал он.
Медленно и с остановками принц диктовал свой последний указ. В комнате воцарилась мертвая тишина, поскольку важность происходящего сделалась очевидной всем. Наконец он закрыл глаза и прошептал:
— Прочтите мне его.
— Сэр, еще есть время отказаться от жесткого курса действий.
— Я приказываю!
Довесок прочел:
— «Часть первая. После моей смерти Сокровища Византии, Бесценные Жемчужины, а именно — Зоесофья, Олимпия, Нимфадора, Евлогия, Евфросинья, Русалка и Этери, будучи созданы единственно ради удовольствия и восторга князя Московии, в чьи любящие объятия я ныне неспособен их доставить, должны быть немедленно и с абсолютным минимумом боли, необходимым для достижения данной цели, преданы смерти».
— Ой! — душераздирающе пискнула Нимфадора. — Кто нас спасет?
Несколько русских мужчин рефлекторно бросились вперед. Но Геракл обнажил клыки в рыке, схватил железную кочергу от ближайшего камина, согнул ее пополам и бросил перед собой. Мужчины застыли как вкопанные. Один из них все же погрозил кулаком в сторону лазарета и тех, кто находился рядом с принцем.
— Что вы за чудовища, чтобы подчиняться?!
— Мы беспомощны в этой ситуации, — ответил Даргер, — и можем лишь играть предписанные роли. — Он кивнул Довеску. — Умоляю, продолжай.
— «Часть вторая, — читал Довесок. — Сразу после казни, упомянутой в части первой данного указа, мой добрый слуга Обри Даргер (здесь я позволил себе небольшую свободу формулировки, достойный принц, ибо предложенное вами определение моего друга не годилось для официального документа) получает все деньги, оставшиеся в шкатулке с казной. Векселя, однако, наряду с прочими находящимися в ней документами подлежат уничтожению».
— Иуда! — выкрикнул кто-то.
Жемчужины жалобно плакали.
Не утративший присутствия духа Довесок продолжал:
— «Часть третья. По исполнении возложенных на них обязанностей, неандертальцам, являющимся собственностью Халифа, чьей милостью процветает Государство, надлежит немедля покинуть Россию и вернуться в Византию. Любой из них, уцелевший в путешествии, должен незамедлительно явиться к Мастеру Бестий для нового назначения. Подписано, Ахмед по милости Аллаха принц Византийский, защитник Веры и гроза неверных. Затем дата».
Он поднял глаза.
— Величайшая гнусность.
— Неважно… Подайте мне документ, дабы… Я мог… проверить.
Довесок повиновался.
— Да, все… вроде бы… в порядке.
Пронзительно вскрикнув, Зоесофья растолкала неандертальцев и кинулась на грудь послу.
— Благородный принц, сжальтесь! Убейте меня, если надо, но пощадите моих сестер! Они — невинные души, никогда никому не сделавшие ничего дурного. Они заслуживают не смерти, но жизни! — И она разрыдалась.
— Снимите эту шлюху… с меня, — приказал принц.
Геракл и Энкиду почтительно подхватили всхлипывающую Жемчужину под локти и вывели ее из лазарета. Указ спикировал на пол у нее за спиной.
Довесок поднял лист бумаги.
— Вам осталось только приложить руку.
Принц Ахмед торжественно поцеловал большой и указательный пальцы и стиснул ими низ страницы, активируя документ собственной ДНК. Довесок, как свидетель, проделал то же самое, ущипнув цветной прямоугольник сразу над генной печатью принца. Умная бумага распробовала ДНК Ахмеда, подтверждая его подлинность, и приобрела мерцающе-оранжевый не доступный для подделок цвет официальных Византийских документов.
Посол блаженно улыбнулся.
— Мой долг… выполнен.
И застыл неподвижно.
Кощей склонился над послом и приложил ухо к его груди. Затем выпрямился и закрыл принцу Ахмеду веки.
— Он уже в Аду.
— Что ж, — тяжко произнес Энкиду. — Полагаю, у нас нет выбора.
— Стойте! — крикнул Даргер и быстро поднял оранжевую бумагу. — Я настаиваю, чтобы вы сперва все прочли.
Неандерталец сердито уставился на Даргера.
— Крючкотвор, — проворчал он, и выхватив указ, поднес его к глазам. Губы его шевелились. Наконец он сказал: — Эй, это не то, что посол велел вам писать.
— Верно, — подтвердил Даргер. — Сегодня утром по нашему указанию Зоесофья полностью написала на листе умной бумаги передаточный акт. Когда она пала на грудь послу, документ был спрятан у нее под жакетом. А дальше ей ничего не стоило подменить один документ другим. Принц Ахмед приложил палец не к смертному приговору, как намеревался, но к указу о назначении нового посла вместо него. — Даргер повернулся к Довеску и отвесил ему поклон. — Ваше превосходительство.
Спустя миг присутствующие разразились невольными аплодисментами — включая самих неандертальцев. Все были потрясены, а некоторые из гигантов даже широко улыбались, впервые на памяти Довеска. А местные, которые притулились возле окон, прокричали новости наружу во двор. Немедленно последовал второй взрыв смеха и веселые крики горожан. Гулагский сгреб Даргера в медвежьи объятия, а абсолютно незнакомые люди хлопали Довеска по спине и тепло жали ему лапу.
Внезапно шумный хаос прорезал громкий женский вопль.
Голоса резко смолкли. Посреди комнаты стояла Этери и с ужасом взирала на свою руку. На запястье у Жемчужины краснели содранные волдыри: одни в точности повторяли размеры и форму пальцев, а самый крупный был точным отпечатком пары губ.
В ужаснувшейся тишине прозвучал заикающийся голос Аркадия:
— Я… я т-только пожал ей руку и п-поцеловал тыльную сторону з-запястья. Я не хотел н-ничего плохого. Я просто радовался, что она будет жить. — Он обвел всех сердитым взглядом. — Любой на моем месте поступил бы так же!
— Идиот, — выдохнул Довесок.
Некоторое время ушло на то, чтобы выставить за порог зевак и любопытствующих. К тому моменту Жемчужины благополучно водворились наверху, а неандертальцы снова встали на стражу. Отец, недолго думая, сбил очередным гневным ударом Аркадия — и тот полетел на пол. Там он и лежал, пылая от ярости, вины и страсти.
Довесок помог ему подняться на ноги.
— Теперь вы понимаете, почему мы старались не подпускать к Жемчужинам мужчин. У них появляются ожоги от нашего прикосновения. Психогенетики халифа вложили в их мозг специальные программы, дабы сохранить девственность юных дам.
