— Если есть возможность, пусть и крохотная, мы должны ее изучить. Прилежание, Кирилл! Прилежание — наше всё.
Кощей восседал на деревянном стуле, принесенном из гостиничного номера в тихое местечко на южной стене Кремля, возле Благовещенской башни, и курил трубку. Калаш покоился на его коленях. Мозг наполняло пылающее присутствие Бога.
Кощей ждал.
Роль странника в сегодняшних событиях была проста. Когда демонический царь Ленин благополучно придет к власти, Кощей реализует свою миссию. Он оставит созерцание Москвы-реки, пересечет территорию Кремля и поднимется на укрепление, выходящее на Красную площадь. Затем он начнет бессистемно палить в людей. Тем временем Сварожич и Чернобог со своих насестов на крыше ГУМа и храма Василия Блаженного станут делать то же самое. Это создаст панику и позволит спровоцировать беспорядки, которые стремительно охватят весь город. Таким образом они внесут свою скромную лепту в приближение Эсхатона. Вероятно, ни один из них не доживет до того, чтобы узреть Господа, спустившегося на землю. Но Кощей был уверен, что он и его соратники погибнут, сделав то, чего требует благочестие.
— Молчишь, — заметил свернувшийся у его ног демон.
— Нам не о чем говорить, — отозвался Кощей.
— Раньше ты охотно беседовал с нами.
— Прежде я искал зерна истины, скрытые в вашей лжи, как воробей, выклевывающий овсяные зерна из дымящихся конских яблок. Наступила моя последняя ночь перед тем, как душа моя отлетит в жизнь вечную, и я предпочитаю провести время в молитве и медитации.
— Нет никакой вечной жизни. Ты попросту исчезнешь.
— Бог говорит иначе.
— Где же Он? Покажи мне Его. Не можешь. Русские степи обширны и пусты. Я пересек их пешком, и там Его не было. По пути я убивал любого человека, всех, кто попадался мне на глаза. Ангелы не спустились с неба остановить меня. Москва забита людьми, и никто из них никогда не встречал Бога. История России простирается далеко в прошлое, но ты не обнаружишь и тени свидетельства существования такого явления.
— Я чувствую Его святое присутствие во мне… даже сейчас.
— Твои височные доли подстегнуты наркотиком, которым мы тебя накормили.
— Замышляя зло, вы сотворили благо. Такова необоримая сила Господа.
— Скорее власть самообмана.
Кощей нахмурился, глядя на насмешника сверху вниз.
— Что ты вообще здесь делаешь?
— В данный момент в Москве для моего племени крайне мало безопасных мест. Нас было четверо. Один из нас погиб, ведя восставших по Замоскворечью. После той трагедии трое из уцелевших сочли за лучшее предоставить нашим колоннам продолжать путь по инерции. Только царь Ленин по-прежнему оставался на публичном обозрении.
— Но почему ты со мной?
— Мое присутствие тебя раздражает?
— Да.
— Хотя бы поэтому.
На некоторое время воцарилось недружелюбное молчание. Наконец Кощей спросил:
— На что ты так пристально смотришь?
Металлический демон приподнялся на задних лапах, словно пес. Он указал вниз, на дорогу, проходившую под самой стеной. Отдельные пешеходы, серые в лунном свете, торопились присоединиться к сборищу в Александровском саду. Ни карет, ни всадников Кощей не заметил.
— Видишь маленькую насосную станцию у реки?
Она была крошечной, но странник мог похвастаться хорошим глазомером. Он кивнул.
— Она построена на месте древнего выхода тайного туннеля, который ведет в Беклемишевскую башню, а оттуда в Теремной дворец. Его существование долгие годы служило предметом слухов и пересудов, хотя народ верит, что ход связан с Тайницкой башней. Этот факт считается общепризнанной причиной названия башни.
— Ты знаешь все — и ничего. Зачем приводить бесполезные сведения?
— Потому что на дороге всадник.
— Ну и что?
— Он быстро скачет.
Кощей поднялся и сосредоточил острый взор на женщине, припавшей к шее коня. Волосы вились у нее за спиной, будто огненный вихрь. Конь хрипел и ронял пену.
— Ты должен быть доволен, демон.
Металлический бес не поднял глаз.
— Неужели?
— Женщина убивает бедное животное перегрузкой. Очередная тупая скотина умрет, а душа, совершившая зло, отправится в Ад. Наверняка ты этому обрадуешься.
— Ты ничего не знаешь об Аде. Твой автомат заряжен?
— Конечно. А в чем дело?
— Мы наблюдаем за генеральшей Магдаленой Звездный-Городок. В сплетенной нами временной сети альянсов она — наш общий враг. Я полагаю, что она стремится добраться до насосной станции и найти вход в туннель Беклемишевской башни. Вероятно, она жаждет встречи с князем Московии.
— И?..
— Если она поговорит с князем, он, безусловно, поведает ей о нас. Она неизбежно потребует ответа на свой вопрос. Ее будет интересовать только одно: как разрушить наши планы. Помни, что лишь князь Московии обладает исключительными аналитическими способностями. Но я велю своим братьям поспешить к нему и убить его первыми.
— Едва ли в этом есть необходимость, — отозвался Кощей, поднимаясь на ноги.
Он вскинул калаш и тщательно прицелился.
Первый выстрел выбил искры у передних копыт лошади. Значит, чуток опередил и на полметра занизил. Вторая пуля срикошетила вправо. Теперь слишком высоко. На третий раз Кощей не промахнулся и попал лошади прямо в грудь. Она споткнулась и упала, а Магдалена вылетела из седла.
Кощей дождался, пока она перестанет кувыркаться, и всадил восемь пуль в неподвижное тело.
Бесценные Жемчужины наконец полностью собрались. Их одежда и украшения были безупречны от тиар до атласных тапочек, а прически и макияж являли собой произведения искусства. Они скрупулезно оглядели друг дружку и явно остались довольны.
Затем они отдали неандертальцам последние распоряжения.
Энкиду отсалютовал.
— Снаружи готовы шесть карет, украшенных по вашему приказу цветочными гирляндами. Всем лошадям заплели гривы и позолотили копыта.
— Да уж, нелегко было красить им копыта, — добавил Атлант. — Они брыкались.
Русалка отмела его слова небрежным жестом.
— Мы передумали. Нам необходимы три кареты. Так мы сможем махать нашим восторженным будущим подданным из каждого окошка, с какой бы стороны улицы они ни стояли. Отошлите другие экипажи обратно.
— Не собираетесь ли вы отправиться в таком виде? — спросила Нимфадора.
Энкиду оглядел свою темно-синего цвета униформу. За спиной у него остальные неандертальцы теребили пуговицы и переминались с ноги на ногу, словно кучка школьников.
— Ну, да, типа того. — Голос у него упал. — А что, нельзя?
