— Они ничего не смогут противопоставить вещественным уликам. Я выложу перед ними столько частей тела, что любой убедится в моей правоте.
— Я не могу позволить тебе сделать это.
— Они не должны были убивать ребенка, Элизабет. Ведь это же ни в какие рамки не укладывается. Совершенно неслыханное дело. И это совершенно ясно. А что за всем этим кроется, — их проблема, не наша.
— Да ты даже не знаешь, где они находятся.
— Они в лесах.
— В камуфляже и с биноклями… Ну и как ты к ним подберешься?
— Перед ними есть мертвая зона.
— Где?
— Рядом с воротами в Келхэм. Они выслеживают тех, кто понимает, что пройти через ворота у него не получится. Поэтому за воротами они и не наблюдают. Они смотрят вдаль, в сторону.
— Те, кто в караульном помещении, наблюдают за воротами.
— Нет, в караульном помещении наблюдают за теми, кто подходит к воротам. А я туда идти не собираюсь. Я собираюсь найти лаз в ограждении. Как можно дальше за спиной мобильных сил и как можно дальше от помещения охраны.
— Они же стреляют в людей, Ричер.
— Они стреляют в тех людей, которых видят. Меня они не увидят.
— Я отвезу тебя в город.
— Да не собираюсь я в город. Я хочу поехать совсем в другую сторону. И мне нужно оружие.
Деверо не ответила.
— Вообще я готов в случае необходимости пойти туда и с голыми руками. Пусть это будет медленнее и труднее, но я это сделаю.
— Садись в машину, Ричер, — мрачно произнесла Элизабет.
Никаких намеков на то, куда именно она собирается меня везти.
Мы сели в машину, и Деверо, включив задний ход, отъехала от автомобиля Батлера, а затем, объехав его, на полной скорости понеслась вперед к Келхэму. Направление она выбрала верное, подумал я. Мы проехали бо́льшую часть последней мили, когда я сказал:
— Теперь давай по траве. К опушке леса. С таким видом, будто ты только что увидела что-то.
— Что, прямо на них? — спросила она.
— Да их здесь нет. Они на севере и на западе от этого места. К тому же в полицейский автомобиль стрелять они не будут.
— Ты в этом уверен?
— Есть только один способ выяснить это.
Элизабет сбросила скорость и, повернув руль, съехала с дороги на плотно утоптанную обочину. Дорога шла через провал, и ее профиль в этом месте напоминал песочные часы. В двухстах ярдах севернее этого провала новые деревья Келхэма отступили от нас, образовав ровную дугу, а в двухстах ярдах южнее нее старый лес образовал некую симметричную конфигурацию. Деверо придерживалась северо-восточного направления под углом сорок пять градусов к дороге; машина то поднималась на ухабах, то скатывалась с них. Внезапно Элизабет сделала широкий поворот на поляне и остановила автомобиль, встав боком рядом с первыми деревьями леса. Пассажирская дверь, за которой сидел я, оказалась примерно в шести футах от ближайшего дерева.
— Пистолет, — потребовал я.
— Господи, — взмолилась она. — Да это совершенно незаконная операция, причем по самым разным статьям.
— Вспомни свои же слова: это их мир против моего. Если там есть кто-то, кто должен стрелять, они будут утверждать, что там никого не было. Чем больше выстрелов, тем сильнее их отрицания.
Она глубоко вдохнула, выдохнула и достала дробовик из чехла, расположенного между нашими креслами. Старый винчестер 12-й модели, длиной сорок дюймов, весом семь фунтов. Никелированный, хорошо смазанный и протертый, но отделка во многих местах стерлась. Дробовику, наверное, было лет пятьдесят, но ухаживали за ним самым прилежным образом. Пусть так, но я с волнением взял в руки оружие, из которого никогда раньше не стрелял. Нет ничего хуже, чем спустить курок и увидеть, что за этим ничего не последовало. Или ты промахнулся.
— Он работает? — спросил я.
— Он работает отлично, — ответила Деверо.
— Когда ты в последний раз из него стреляла?
— Две недели назад.
— В кого?
— В мишень. Я ежегодно проверяю квалификацию всего персонала своего ведомства. К тому же необходимо давать им встряску, поэтому я и сама практикуюсь.
— И ты поразила мишень?
— От нее вообще ничего не осталось.
— А ты его после этого перезарядила?
Элизабет посмотрела на меня, улыбнулась и ответила:
— Шесть зарядов в магазине, один в стволе. Боезапас у меня в багажнике. Можешь загрузиться по полной, сколько унесешь.
— Ну спасибо.
— Это ружье моего отца. Береги его.
— Конечно.
— И себя береги тоже.
— Так я обычно и делаю.
Мы вышли из машины и, обойдя ее, подошли к багажнику. Деверо откинула крышку. Содержимое багажника лежало в беспорядочной куче. Да еще и вперемешку с землей и с какой-то грязью. Но я не стал тратить время на то, чтобы отчитывать ее за это, потому что сразу обратил внимание на металлический ящик, привинченный к дну сразу за переборкой, проходящей между креслами. Для женщины с такой комплекцией, как у Деверо, надо было сильно податься вперед, чтобы добраться до ящика. Встав на цыпочки и согнувшись в талии, она просунулась в глубь багажника, сделав меня зрителем неописуемого, божественного зрелища. Воистину прекрасного. Элизабет откинула крышку ящика и достала из него коробку с патронами двенадцатого калибра. Выпрямившись, протянула ее мне. Еще пятнадцать зарядов. Я положил по пять патронов в каждый карман брюк и оставшиеся пять — в карман рубашки. Она наблюдала за мной; вдруг ее глаза расширились, и она спросила:
— Ты что, стирал рубашку?
— Нет, — ответил я. — Купил новую.
— Зачем?
— Мне казалось невежливым показаться тебе в грязной рубашке.
— Я не о том; зачем ты купил новую рубашку вместо того, чтобы постирать прежнюю?
— Ну, просто я так решил. Поговорил с продавцом в магазине. Это показалось мне более логичным.
— Что ж, ладно, — Деверо пожала плечами.
— А ты знаешь, у тебя потрясающая попка.
— Ладно, — повторила она.
— Я просто подумал, что должен сказать тебе об этом.
— Ну, спасибо.
— Ну что, мир? Между мной и тобой?
Она улыбнулась.
— Да я просто разыгрывала тебя, только и всего. Если бы та девушка сказала, что она твоя подруга, я, возможно, отнеслась бы к этому серьезно. Но невеста?.. Это уже смешно.
— Почему?
— Да какая женщина согласится выйти за тебя замуж?
— А почему нет?
— Потому что ты не рожден быть мужем.
