В Вашингтоне, округ Колумбия, в семь часов вечера в понедельник все было спокойно. Корпоративный город — а корпорацией является Америка, — где работа практически никогда не останавливается, лишь перемещается в тихие, неизвестные большинству людей места, где и совершается, но после пяти вечера. Салоны, бары, излюбленные рестораны; гостиные городских особняков, местонахождение которых мне неизвестно, но я знал, что соседи наверняка в курсе дела. Поэтому я изобразил графически удаленные цепочки отелей по классу ниже четырех звезд, в которых я обычно останавливался, и направился на ярко освещенные и чистые улицы, где расположены более дорогие отели к югу от Дюпон-серкл.
[51]
Нет, я не имел намерений платить за что-то. В легенде говорилось, что это особое место на Коннектикут-авеню, известное своими негласными правилами, действующими в помещениях для избранных, где посетители в униформе автоматически оплачиваются за счет Министерства обороны. Благодаря неотмененным установкам к некоей состоявшейся когда-то конференции или по рассеянности какого-либо озлобленного ветерана, отвечавшего за регистрацию распоряжений, — этого не знал никто. Но та же самая легенда гласила, что вы скорее очутитесь на Арлингтонском кладбище, чем получите счет за произведенные вами расходы.
Я прошел медленным шагом, стараясь идти посередине каждого тротуара, по которому мне следовало пройти. Это была бдительность, не задуманная заранее, а получившаяся непроизвольно. Я использовал витринные стекла в качестве зеркал и с невинным видом осматривался вокруг, проходя каждый перекресток. Я шел в толпе, меня постоянно толкали, но толкали нормальные деловые люди, спешащие приступить к выполнению следующего пункта в своем бесконечно длинном распорядке дел. Я устроился в отель без каких-либо происшествий, зарегистрировавшись под моим настоящим именем и званием; легенда и тут не подвела, потому что никто не попросил меня предъявить платежную карту или назвать банковский счет. Все, что мне потребовалось сделать, — подписать какую-то бумагу и сделать это так чисто и легко читаемо, как только возможно. Ведь нет никакого смысла засветиться наживкой в капкане, а потом спрятаться в сосуд размером с бушель. Даже не бушель, поскольку я никогда и не знал, насколько велик этот самый бушель. Я предполагал, что это нечто наподобие маленького бочонка. А в этом случае тебя все равно обнаружат снаружи, поскольку надо будет восполнить выгоревший кислород.
Я поднялся на лифте к себе в номер, повесил шинель класса А на плечики, позвонил вниз и попросил принести ужин в номер. Через тридцать минут я вкушал стейк из филейной части, который также будет записан на счет Пентагона. Еще через полчаса я выставил поднос в коридор и снова пошел погулять ради того, чтобы произвести травление, как сказал я себе, — просто посмотреть, не возникнет ли вдруг на моем пути кто-нибудь, внезапно появившись из расположенной позади меня тени. Но нет, никто на меня не прореагировал, никто за мной не пошел. Я обошел Дюпон-серкл, затем углубился в расположенный позади него квартал; совершая одну крайность, прошел мимо посольства Ирака, совершая другую — мимо посольства Колумбии. Я видел людей, в которых легко распознал бы федеральных агентов разного рода; видел мужчин и женщин в униформе всех четырех родов войск; видел огромное количество частных лиц в солидных костюмах, но никто из них не сделал ни малейшего движения по направлению ко мне. Никто из них не проявил даже малейшего интереса. Я был для них предметом мебели.
Поэтому я снова пошел в гостиницу, лег в постель в своем роскошном номере и стал ждать того, что должно было случиться на следующий день — во вторник, одиннадцатого марта 1997 года.
Глава 64
Я проснулся в восемь часов утра и позволил Министерству обороны оплатить доставленный в номер завтрак. К восьми часам я, вымывшись под душем и одевшись, был уже на улице. По моим прикидкам, как раз в это время могли начаться серьезные дела. Встреча, назначенная в Пентагоне в полдень для такого человека, как я, да еще и расквартированного довольно далеко, предполагала, что я, вероятнее всего, появился в городе еще прошлой ночью, а вашингтонские отели проверялись элементарно. Таким был этот город. Итак, я отчасти полагал, что противодействующие силы встретят меня в вестибюле или у самого входа в подъезд. Однако там меня никто не ждал. Было свежее весеннее утро, солнце уже взошло, воздух прогрелся, и все, что я видел, выглядело доброжелательным и незлобным.
Я для виду прошелся к газетному киоску, хотя в отеле в моем распоряжении были публикации всех типов и направлений. Купил «Пост» и «Таймс», специально задержался у киоска, якобы в поисках мелочи; все происходило медленно и ненамеренно, но и здесь ко мне никто не приблизился и не напал. Взяв газеты, я зашел в кафетерий и сел за стоящий на улице столик, откуда моим глазам открывался весь мир.
Никто на меня не посмотрел.
К десяти часам я, выпив изрядное количество кофе, прочитал все черно-белые публикации этих солидных изданий, но никто из прошедших мимо людей не проявил ко мне ни малейшего интереса. Я начал думать, уж не перехитрил ли я самого себя с выбором отеля. Невзрачный военнослужащий категории O4 обычно останавливается в таких местах, о которых слишком многие здесь попросту и не слышали. Поэтому я начал думать, что противодействующие мне силы сосредоточатся в конечной точке моего маршрута и не будут останавливать меня на пути к ней. Тем более такое решение было бы для них наиболее правильным. Они точно знали, куда и когда я пойду.
А это означало, что они будут поджидать меня либо в Пентагоне, либо возле него, в двенадцать часов или чуть пораньше. Во чреве хищника. А это более опасно. Расстояние меньше трех миль, а как будто уже другая планета, если судить по тому, как они обделывают дела.
Было все еще великолепное утро, и я шел туда, где меня ждали. Любой день может стать или последним в жизни, или последним, проведенным на свободе, поэтому маленькие удовольствия никогда не следует упускать. Идя по 17-й улице на юг, я миновал здание Исполнительного управления президента, стоящее рядом с Белым домом, прошел вниз мимо Эллипса
[52]
и вышел к Эспланаде.
[53]
Повернул в сторону от монумента Джорджу Вашингтону и направился к монументу Авраама Линкольна. Обошел монумент великому старику, пройдя налево, и очутился на Арлингтонском памятном мосту, выйдя на который, оказался над водами Потомака. Множество людей проделывало тот же самый путь на машинах. Но никто не проходил его пешком. Утренние бегуны уже отбегали свое, а любители вечерних пробежек еще сидели на работе.
Пройдя до середины моста, я остановился и перегнулся через перила. Перила — это мудрая предосторожность моста. Преследователям спрятаться негде. Им волей-неволей придется идти за мной. Но позади меня не было никого. Никого не было и впереди. Я потратил на это пять минут, положил локти перед собой на перила и стоял в позе человека, душа которого погружена в размышления, но никто так и не появился. После этого я снова двинулся вперед, прошел очередные три сотни ярдов и перешел в штат Вирджиния. Прямо передо мной виднелось Арлингтонское национальное кладбище. Главный вход. Я был возле него через пять минут. И вошел в сплошное море белых камней. В мгновение ока я оказался окружен могилами. Такая дорога всегда считается наилучшей, чтобы добраться до Министерства обороны. Я окольным путем прошел по кладбищу, чтобы отдать дань уважения Джону Фицджеральду Кеннеди, потом почтил память Неизвестного Солдата. Обошел сзади Хендерсон-Холл, который был особо почитаемым местом у морских пехотинцев, вышел с кладбища через южные ворота, и вот он передо мной: Пентагон. Самое большое в мире офисное здание. Площадью в шесть с половиной миллионов квадратных футов. Тридцать тысяч сотрудников, более семнадцати миль коридоров, но только три входа. Естественно, я хотел воспользоваться южным входом. По вполне понятным причинам. Поэтому я покружил вокруг, будучи постоянно начеку и сохраняя дистанцию, и сумел пристроиться к тонкому потоку людей, выходящих из станции метро. Этот поток по мере приближения к дверям становился толще и плотнее. Под конец он превратился в настоящую толпу. Толпу, состоящую именно из таких людей, которые сейчас подходили мне больше всего. Мне были нужны свидетели. Аресты никогда не проходят без проблем, иногда возникающих случайно, иногда с заранее подготовленной целью.
