– Пива?
– Да, сэр, было бы неплохо.
Полковник открыл холодильник, достал несколько бутылок «Балтики». Употреблять алкоголь на службе категорически запрещалось уставом, но на устав здесь редко обращали внимание.
– Русское? – удивленно спросил прилетевший разведчик.
– Да… Конечно, не «Бад», но тоже неплохо. Есть египетское, но пить не советую. Говорят, что египтяне для аромата добавляют верблюжьей мочи…
– Пусть будет русское, сэр.
Полковник сильными пальцами открыл бутылки, одну за другой.
– За здоровье! – сказал он по-русски. Полковник неплохо знал этот язык – в ВВС его многие знали. Для ВВС русские оставались одним из главных противников, наряду с Китаем. При слове «Талибан» презрительно морщились, хотя из-за него ВВС США закупали все больше и больше турбовинтовых легких штурмовиков. С финансированием было уже туго, а гонять реактивный истребитель на уничтожение пары ублюдков и осла… Вот так войны и проигрывают.
– За здоровье, сэр.
Все выпили. Русское пиво имело какой-то другой вкус, непривычный после американского. Пилось тяжелее, даже ледяным.
– Ты помнишь Джейка Барски, Алекс? – спросил полковник, прихлебывая пиво.
Алекс кивнул:
– Помню, сэр.
– Да, верно, – сказал второй, гражданский. – Он работал на нас.
Алекс никак не отреагировал.
– То есть на станцию ЦРУ в Багдаде, – уточнил гражданский.
Алекс пожал плечами:
– И что?
– А то, что он погиб. Обратно, на том самолете, на котором ты летел, в Штаты отправится его гроб.
На лице Алекса ничего не отразилось.
– Мои соболезнования. Я тесно с ним не работал, но помнится, он был неплохим офицером. Он ведь работал в Джи-два, насколько я знаю.
– Да, в разведке морской пехоты. И эта история просто так не закончится.
– Сэр, – сказал Алекс. – Я так понимаю, что убийством сотрудника ЦРУ должна заниматься служба внутренней безопасности самого ЦРУ, верно? При чем здесь вы вообще?
– Дело закрыто как несчастный случай, – сказал гражданский, – причем в рекордные сроки. Признано, что Джейк Барски на большой скорости не справился с управлением, его машина перевернулась на трассе недалеко от Рамади, после чего в нее еще и фура врезалась. Трагический случайный инцидент. Дело закрыто.
– Тебя это устраивает?
– Сэр, не вижу причин, почему бы меня это не устраивало.
Полковник резко поставил бутылку на стол, она стукнулась дном.
– Так не пойдет. Пойдем-ка, пройдемся…
С равнодушным видом прилетевший американец закинул на плечо сумку – оставлять ее здесь он явно не собирался.
Они вышли под палящее иракское солнце. Середина дня, самое беспощадное время – лучи выжигают все, как газовая горелка. Здесь было непривычно тихо для авиационной базы, только техники гоняли только что смененные вертолетные двигатели у вертолета «Блэк Хок», поставленного у ангара.
– В чем дело? – спросил полковник. – Ты же его знал?
– Сэр, кто тот человек, который был с вами?
– Зови его… Дейв, он не обидится. Багдадская станция.
– Сэр, я не хочу иметь дело с местными.
Полковник хмыкнул:
– Разумно. Почему?
– Не могу говорить, сэр. – Алекс улыбкой смягчил отказ. – Но поверьте, основания к тому есть. Поверьте, сэр.
– Отчего бы не поверить. Я и сам едва не сгорел, потому что один ублюдок решил, что в селении десять-пятнадцать боевиков, один джамаат. Кто же знал, что их там под сотню.
– Да, сэр. Я тоже там был.
– Именно поэтому я тебя и вызвал. В наши нелегкие времена мы должны держаться друг за друга…
– Сэр, сотрудник ЦРУ – не лучший друг.
– А как же Джейк?
– Это его дело, сэр. Думаю, он вряд ли скурвился. Может быть, поэтому…
– Дело не в этом, – подавляя раздражение, сказал полковник. – Я задам тебе еще один вопрос. Как ты относишься к русским?
– Русским, сэр? Не знаю. Я как-то не задумывался об этом. Они нам не враги, но и на друзей как-то не сильно похожи. Думаю, они не такие, как мы, – и потому нам лучше держаться друг от друга подальше. Как-то так.
– Не такие, как мы? У них три руки? Один глаз?
– Нет, сэр. Просто у них совсем не такая история, как у нас. Я не думаю, что они каждый день только и думают, чем и как досадить Америке. Просто у нас совершенно разная система ценностей. Раньше мы угрожали убить друг друга и похоронить все остальное человечество вдобавок. Сейчас мы чем-то торгуем, и русские пытаются влезть на территории, которые мы ранее застолбили за собой. Все это не может вызывать восторга, сэр.
– Факты таковы, – сказал полковник, пиная неизвестно как оказавшийся тут комок сухой земли. – Раньше у нас были проблемы с русскими, потому что они были коммунистами и распространяли свой коммунизм как смертельную заразу, ставя под угрозу наше существование, нашу страну, сам наш образ жизни и образ мышления. Но сейчас этого нет, они отказались от коммунизма, причем не в результате войны, а добровольно. Второй факт – русские никогда не поддерживали «Аль-Каиду», не поддерживали исламский экстремизм, они воевали в Афганистане в то самое время, когда наши цэрэушные ублюдки поставляли туда оружие, обучали моджахедов использовать «Стингеры» и целовались взасос с УБЛ
[27]
. Третий факт – русские, в отличие от нас, имеют громадную сухопутную границу со странами, часть из которых либо заражена радикальным исламом, либо вот-вот станет ублюдочным Халифатом. У русских есть проблемы с исламским экстремизмом и внутри своей страны, что лучше любых слов гарантирует, что они не переметнутся в другой лагерь и никогда не изменят своей политики в отношении проблемы исламского экстремизма. В то время как НАТО превратилось в клуб по интересам, и интерес в нем единственный – чтобы мы, американская армия, за свои деньги всех защищали. Русские представляются гораздо более надежными партнерами, обладающими к тому же второй по численности армией в мире, имеющей серьезный боевой опыт. Четвертый факт – мы уже не можем удерживать позиции в одиночку. Ублюдки наступают, и я знаю, чего они хотят. То же самое, чего хотели в свое время коммунисты: уничтожить нас как страну свободных, уничтожить каждого из нас как личность, уничтожить наш образ жизни. Но если хорошо посмотреть на новостные сводки – сразу после того, как русские сюда вошли, давление на нас ослабло на всех фронтах, на которых мы ведем войну. То есть русские сознательно приняли на себя часть ответственности за происходящее в мире, тем самым облегчив наше положение. Скажи – где я не прав?
Алекс долго думал. Потом сказал.
