ЗДЕСЬ В ТОЧНОСТИ ВЫПОЛНЯЮТ
ПРЕДПИСАНИЯ ВРАЧА
Жозефу пришлось подождать, пока какой-то клиент, по виду страдающий от диспепсии, не вышел с целым запасом питьевой соды.
– Ну, господин Пиньо, что это вы там прижимаете к груди? – спросил господин Шодре.
– Пакет, испачканный каким-то веществом, точный характер которого мне очень хотелось бы выяснить.
– Эге! Здесь нужно быть осторожным, когда вы в прошлый раз завели со мной подобный разговор, оказалось, что это всего лишь злая шутка.
– Обращаясь к ученым мужам, я никогда не шучу.
Господин Шодре вздохнул.
– Ну хорошо, хорошо, презренный вы льстец. Но результат будет только завтра, я завален работой по горло.
– Завтра будет воскресенье.
– Молодой человек, Наука не знает, что такое отдых!
Дождь прекратился.
На улице Сены какой-то человек, попыхивавший трубкой под навесом балкона, дружески помахал Жозефу рукой.
– Посвежело! – сказал он. – Это восхитительно!
Усатый шофер протирал и без того сияющий кузов новенького автомобиля «Панар-Левассор», стоявшего перед тесной парфюмерной лавкой с закрытой дверью. Он тоже лучился счастьем от того, что вдыхаемый воздух стал хоть немного прохладнее.
Торговец картинами предлагал редким прохожим фамильные портреты и патриотические литографии. С верхних этажей дома по всей округе разносились гаммы в исполнении начинающего исполнителя, извлекаемые из расстроенного пианино.
К своему удовольствию, Жозеф застал Айрис в шелковом дезабилье.
– Дети спят?
– Они так устали. Твоя мать накормила их ужином, словно это был вопрос жизни и смерти, и тут же уложила в постель. Эфросинья будто конины объелась и пребывала в прескверном расположении духа!
– Шутка ли, в такую жару провести на Выставке день с двумя дьяволятами!
Айрис окинула его скептическим взглядом.
– Да нет, тут другое, она постоянно твердила, что перья опасны и что их лучше не собирать, а выбрасывать в корзину.
– Должно быть, она присутствовала при сцене, которая ей совсем не понравилась. Ты же знаешь, чтобы она завелась, как кукушка, нужно совсем немного.
И Жозеф нежно сжал жену в своих объятиях.
– Ты очаровательна.
– А ужин? Эфросинья приготовила нам сардельки с сельдереем.
– Не рановато для такого пира, а? Давай-ка, моя дорогая, сначала нагуляем аппетит.
– Будь благоразумен, третий ребенок нам ни к чему, – прошептала она, безропотно подходя к кровати и напрочь забывая о своих стенаниях по поводу супружеской жизни.
– Не волнуйся, я буду внимателен, любовь моя.
«Не хватало заиметь еще одного отпрыска! Мои вещи и так есть кому таскать!» – подумал Жозеф.
Глава тринадцатая
Воскресенье, 29 июля
Пока в проеме двери не появилось помятое лицо мадам Шодре, Жозефу пришлось барабанить в дверь добрых пять минут.
– По какому делу? – надменно проворчала она.
Жозеф тут же умаслил ее с помощью книги, которую на рассвете раскопал в сарае на улице Висконти, прилагая все усилия для того, чтобы не разбудить Эфросинью, спавшую без задних ног.
– Ваш излюбленный автор, моя дорогая мадам.
Пальцы с острыми ноготками тут же сомкнулись на «Исповеди тридцатилетней девицы» Мари-Анн де Бове
[88]
.
– «Партия для левой ноги» вызвала ваше восхищение, и я позволил себе…
Стоя в юбке, ротонде, душегрейке и папильотках, мадам Шодре разглядывала незваного гостя с видом жизнерадостным, но не лишенным лукавства.
– Таким образом, вы признаете, что нарушили покой, положенный людям в воскресенье! Поскольку муж вам это разрешает, а я принимаю ваш подарок, потому как подобное вторжение вполне заслуживает вознаграждения, будь по-вашему.
Аптекарь принял его в каморке провизора, заставленной склянками, фарфоровыми чашечками, ступками, трубками и наконечниками. На чашах точных весов горкой высился какой-то желтый порошок с едким запахом.
Господин Шодре, в рабочем халате и с шапочкой на голове, победоносно заявил:
– Я разрешил вашу загадку: этот порошок является субстратом смолы сосен, произрастающих в Ландах.
– И где их можно найти, эти сосны? Во Дворце земледелия?
– Неплохая мысль. Но я бы рассмотрел другую возможность: в последнее время на смену плитам из песчаника, которыми выкладывают мостовые, пришли деревянные, они приглушают звук и позволяют экипажам не так трястись на дорогах. Для этих целей, за присущие им качества, были выбраны приморская сосна, произрастающая в Ландах, лиственница и североевропейская ель.
– Однако! Вы, оказывается, ходячая энциклопедия!
Аптекарь, страстно любивший комплименты, облизал губы.
– И где их изготавливают, эти плиты?
– Тут ошибки быть не может. Фабрика по их производству только одна, четырнадцать лет назад ее построили на углу набережной Жавель1
[89]
и улицы Севенн на месте бывшего склада.
– Благодарю вас. Сколько я вам должен?
Господин Шодре напустил на себя огорченный вид.
– Полноте, вы меня обижаете, говоря о деньгах, в то время как речь, полагаю, идет о полицейском расследовании. Лучше поделитесь со мной тайной, которая заставила вас предпринять эти поиски.
Озадаченный Жозеф тут же стал ломать голову над тем, как удовлетворить любопытство аптекаря, но при этом утаить от него истину.
– Представляете, один торговец наркотическими средствами напичкал каким-то зельем мою мать, в итоге она, бедняжка, несколько ночей подряд храпела, как паровоз. Когда мы в конечном счете поймали этого малого, он стал во всеуслышание настаивать на том, что яд содержался в пакете, который он украл у маман на улице Висконти, и даже попытался нас шантажировать! Но благодаря вам его ждет небольшой сюрприз! Только никому ни слова, об этом не должна знать ни одна живая душа, сей тип – влиятельный член шайки отпетых негодяев, и мне хотелось бы замять скандал.
Господин Шодре подмигнул.
– Понимаю, королеве-матери – ни звука. Удачи вам и держите меня в курсе перипетий этой запутанной интриги!
Когда Жозеф переступал порог лавки, мадам Шодре, погрузившись в чтение, вместо прощания издала лишь какое-то невнятное бормотание.
