– Миссис Краун? – неуверенно спросил он, ожидая, что та скажет «нет» – незнакомка выглядела куда моложе, чем он себе представлял, всего лишь на несколько лет старше его самого. Но женщина кивнула и поинтересовалась, что ему надо. От нее несло джином и пьяной бравадой: она не выказывала ни малейшего страха или подозрительности. По-видимому, смелости ей придал алкоголь, хотя, возможно, это было свойством ее натуры. Вексфорд назвался, и женщина впустила его внутрь. Они вошли в неприбранную гостиную, и инспектор рассказал миссис Краун о случившемся, стараясь говорить осторожно и тактично, хотя сразу понял, что в данном случае особой деликатности не требуется.
– Нет, вы только подумайте! – воскликнула она. – Что творится на свете! Ну надо же – Рода! Не скрою, я прям потрясена. Пожалуй, мне нужно пропустить капельку. Не желаете?
Вексфорд отрицательно мотнул головой, и миссис Краун плеснула себе джина из бутылки, стоящей на дубовом буфете. Буфетная полка вся была испещрена следами капель и кругами от бутылок и мокрых стаканов.
– Впрочем, я не собираюсь разыгрывать перед вами комедию, горем я отнюдь не убита. Мы с Родой никогда не были особенно близки. Где, вы сказали, это случилось? На тропинке? В общем, рыдать я туда не побегу, можете быть уверены.
Она напоминала свою комнату: такая же маленькая, вся в кричащих тонах и не слишком аккуратная. Нейлоновые чехлы на мебели были того же тускло-желтого оттенка, что и обтягивающее платье миссис Краун, разве что чуть более выцветшие, а вдобавок покрытые черными подпалинами от сигарет. И платье, и чехлы были заляпаны едой и алкоголем. Волосы миссис Краун напоминали букеты из сухих трав, торчащие из зеленых и желтых ваз в ее гостиной: такие же бесцветные, тонкие и ломкие. Зажженная сигарета покачивалась в уголке ярко напомаженного рта. Как и ее племянница, миссис Краун предпочитала алую помаду и такой же лак для ногтей.
– У меня еще не было возможности поговорить с вашим братом, – произнес Вексфорд. – Мне сказали, он не в состоянии понять, что случилось.
– Свояк, если уж на то пошло, – буркнула миссис Краун, – никакой он мне не брат, этот старый хрыч.
– Ах да, конечно, – сказал Вексфорд. – Миссис Краун, уже поздно, а мне бы не хотелось вас задерживать дольше необходимого, поэтому не расскажете ли о том, что делала мисс Комфри вчера вечером?
Она вперилась в него, выпустив через ноздри сигаретный дым.
– А какое это имеет отношение к заколовшему ее маньяку? Ведь убили же из-за денег, разве нет? Рода вечно таскала с собой целую кучу наличных.
Потом, скорчив физиономию чосеровской ткачихи, припомнившей о своих былых проделках, добавила:
– Или вы хотите сказать, ее изнасиловали? Нет, не могу себе такого представить.
Вексфорда поразил ее цинизм.
– Так вы видели ее вчера? – едва сдерживаясь, спросил он.
– Она позвонила в пятницу, сказала, что приедет. Подумала, что я могу разволноваться, увидев свет в соседнем доме, ведь там сейчас никого нет, понимаете? Бог знает, почему ее так это заботило. Я даже удивилась. Сняла трубку, а она и говорит: «Привет, Лилиана. Узнаете меня?» Еще бы я не узнала этот бас и фальшивый акцент, непонятно только, откуда он у нее взялся? Явно не от отца с матерью. Впрочем, вам это не интересно. Короче, вчера в час дня она заявилась сюда на такси. Вся расфуфыренная, а сама-то страшна, как смертный грех. Вечно таскается сюда с унылой рожей. Рода ведь никогда не скрывала, что ненавидит это место. Ну, в общем, в натуре она оказалась не такой веселой, как по телефону, словно в воду опущенной, понимаете, о чем я? Уверены, что не хотите капельку? Что ж, а я тогда, с вашего позволения…
Плеснув в стакан куда больше, чем предлагала вначале, Лилиана Краун умостилась на подлокотник софы, закинув ногу на ногу. Ее голени были покрыты варикозными венами, но до сих пор оставались стройными, с высоким подъемом, свидетельствующим, что в молодости Лилиана немало времени провела на танцульках.
– Она зашла ко мне в четверть седьмого. «Не хотите ли поехать со мной, Лилиана?» А ведь прекрасно знает, что черта с два я с ней поеду. Ну, я ответила, что у меня свидание с одним джентльменом, и это, кстати, было чистой правдой. А ей это совсем не понравилось, всегда мне завидовала. Потом спросила, когда я вернусь, мол, зайдет ко мне и расскажет, как там ее папочка. Я ответила, что в десять, старалась говорить вежливо, хотя после смерти моей бедной сестры плевать я хотела и на нее, и на ее папашу. Короче, вчера она так и не зашла, и свет у них не горел. Я подумала, что она смылась в Лондон, уж я-то ее знаю. И предположить не могла, что случилось эдакое.
Вексфорд кивнул.
– Скорее всего, мне придется побеседовать с вами еще раз, миссис Краун. Кстати, вы не дадите мне лондонский адрес мисс Комфри?
– Да у меня его нет.
– Хотите сказать, вы его не знаете?
– Ну да, именно это я и хочу сказать. Послушайте, я, конечно, живу по соседству с этим старым пнем, но только потому, что мне здесь удобно. Я переехала сюда ради сестры, а когда она умерла, осталась здесь жить, вот и все. Это вовсе не означает, что я с ними близка. Со старым Комфри мы вообще не разговариваем, а что касается Роды… Не хочу говорить плохо о мертвых. Она была дочерью моей сестры, это верно, но мы с ней никогда не ладили. Она уехала отсюда лет двадцать тому, и с тех пор мы встречались дай бог если дюжину раз. Она не сообщила мне ни свой новый адрес, ни номер телефона, а я и спрашивать не собиралась. Если бы у меня был этот адрес, я бы его вам сообщила, не сомневайтесь. Чего мне скрывать?
– По крайней мере, чем она занималась, вы знаете?
– Она у нас деловая, – кисло буркнула Лилиан, – бизнес у нее там какой-то. Наша Рода всегда денежки любила. Но такая сквалыга была, никогда ни отцу, ни мне ни пенса не даст. А ведь старый козел, как ни крути, папаша ейный.
И это она называла не говорить плохо о мертвых… Вернувшись домой, Вексфорд стал обдумывать все, что узнал о Роде Комфри. Женщина среднего возраста, успешная и состоятельная, возможно – владелица собственного бизнеса. Она не любила свой родной городок, вероятно, из-за неприятных воспоминаний, была сдержанной и скрытной, даже адрес свой никому не дала. Умная, жесткая и равнодушная к мнению посторонних о себе людей. С неприятным отцом ее связывал лишь долг, и не более того. Хотя делать далеко идущие выводы было еще рано. Завтра утром он возьмет ордер на обыск в доме мистера Комфри и разыщет там адрес Роды, а также сведения о ее бизнесе, вытащит на поверхность всю ее подноготную. У него было чувство из разряда неподдающихся логическому обоснованию, чего так не любил начальник полиции: мотивы преступления кроются в лондонской жизни мисс Комфри.
Здание полицейского участка Кингсмаркхэма построено было около пятнадцати лет назад. Консервативным горожанам совершенно не понравилась белая коробка с плоской крышей и окнами во всю стену. Но за прошедшие годы березы и лабурнум, посаженные рядом, разрослись и скрыли суровое строение. Кабинет Вексфорда находился на третьем этаже. На стенах, выкрашенных ярко-желтой краской, напоминавшей о лютиках, висели кое-какие карты и красочный календарь с видами Сассекса; на полу лежал новый голубой ковер. Темно-красный палисандровый стол был его собственным, а не принадлежал полицейскому участку. Из широкого окна прекрасно была видна Хай-стрит: мешанина крыш, а за ними – зеленые холмы. Наступило утро пятницы, 10 августа. Кондиционер был выключен, окно распахнуто настежь.
