– Оглядись. Рассказывай мне все.
– Сиденья. Регистратура. Дерьмо на стенах.
– Дерьмо?
– Я имею в виду чушь собачью. Объявления. «Пройдите вакцинацию». Листовки. «Восемь из десяти женщин страдают от послеродовой депрессии. Когда вы в последний раз проходили обследование у уролога?».
– А что насчет звука?
– О. Так это мухи. Миллиарды мух.
– Постой там минуту.
Минута прошла.
– Ее здесь нет, Элиот. Я говорил вам. Если бы поблизости двигался кто-нибудь крупнее белки, мы бы обязательно увидели.
– Кролика. В Австралии нет белок.
– Нет… – Парнишка расхохотался. – Нет белок? Вы прикалываесь?
– Нет.
– Может, хватит мне стоять на месте, а?! Мне уже начинает казаться, что я в раю!
– Держи себя в руках.
Дыхание парнишки стало хриплым и рваным.
– Вы правы. Вы правы. – Он немного успокоился. – Я вхожу. – Опять скрип. Фоновый шум изменился, стал глуше. – Я внутри.
– Рассказывай все.
– На полу линии. Цветные линии. Боже… думаю, я пойду по красной. К отделению «Скорой». Так много тел… их трудно обойти. Господь всемогущий! Я никогда не отмоюсь от этой вони. – Шуршание. – Все двери нараспашку, тела не дают им закрыться. Я в коридоре. Здесь темно. Ах, да… электричества нет. Просто убедился в этом. Там…
– Что?
– Череп с торчащим в нем топором.
– Топором?
– Ага. Красный топор. Пожарный. Я вижу, откуда его сорвали. Кто-то разбил стекло пожарного щита, взял топор и воткнул его в башку этого типа. Эй? Элиот?
– Да?
– Я беру топор. Ладно? Я просто… мне с ним спокойнее. Я сейчас на минуту отложу телефон, чтобы взять топор.
– Ладно.
Кэмпбелл со стуком положил телефон. Элиот услышал, как парнишка что-то проворчал, затем издал пронзительный возглас.
– Ты здесь?
– Здесь.
– Он у меня. – Парнишка рассмеялся. – Я вытащил этот чертов топор из черепа. – Он выдохнул. – Мне лучше. Я чувствую себя крутым парнем. Эй, а у меня идея. Я сейчас сфотографирую все это дерьмо и перешлю вам.
– Телефоном?
– Ага.
– А ты можешь сделать это, не прерывая связь?
– Я не… гм… не уверен.
– Тогда не делай.
– Я отправлю вам и снова наберу.
– Не отключайся.
– Ладно. Господи. Ладно. Ладно. Я просто высказал идею. Впереди вижу дверь в отделение «Скорой». Дверь двойная. Много… ох, я только что понял, что это за черная дрянь на стенах.
– Кровь.
– Точно. Море крови. – Пауза. – Это?.. Да. Это они.
– Кто?
– Экстракционная команда. Я знаю этих ребят. То есть… я видел их на видео. Вы же понимаете, о ком я? Такие ребята в черных комбинезонах, их иногда использует Йитс. Солдаты в защитных шлемах. Считается, что они экранированы от любой компрометации.
– Да.
– Так это они. Во всяком случае, некоторые из них. И они без шлемов. Они… они как из мясорубки.
– То есть?
– Они перемешаны. Друг с другом. У них черные лица. Засохшая кровь. И у них нет глаз. Я не знаю… я не знаю, что это – разложение или… или что. – Его голос дрожал. – У них такой вид, будто их пропустили через шреддер. – Элиот понял, что парнишка плачет.
– Кэмпбелл…
– Но они не были поэтами. В этом-то разница. А я – король защиты.
– Возвращайся. Доложишь то, что уже знаешь. Завтра попытаешься снова.
– Нет. Нет.
– Йитс может подождать еще один…
Голос парнишки поднялся до крика:
– Элиот, вы, черт побери, хоть немного представляете, что требуется? Вы слишком долго прожили в своей проклятой пустыне и ничего не знаете. Я не собираюсь рассказывать Йитсу, что зашел так далеко и вернулся. Я не могу этого допустить, и если бы вы хоть немного разбирались во всем этом, то не предложили бы такого.
– Не все из нас согласны с Йитсом.
Парнишка несколько мгновений молчал и тяжело дышал.
– Одно мое слово, Элиот, и мне принесли бы вашу голову. За то, что вы только что мне сказали, мне подали бы ее на блюдечке с голубой каемочкой.
– Я это знаю.
– Ага. Ага. – Секундное молчание. – Впереди дверь. Закрытая двустворчатая дверь. На ней надпись: «Отделение скорой помощи».
– Кэмпбелл, прошу тебя.
– Я хочу держать топор обеими руками. А телефон я прижму к плечу. – Послышалось шуршание. Парнишка буквально глотал воздух. – Эй, Элиот?
– Да.
– Я ценю это. То, что вы сказали насчет Йитса. Вы молодец.
– Кэмпбелл, прошу тебя, остановись. – В его сознании всплыли командные слова. По телефону они прозвучат слабо, поэтому, вероятно, будут бесполезны.
– Если что-то пойдет не так, я хочу, чтобы вы передали Йитсу, что я стойко выдержал давление, – сказал парнишка. – Я открываю… – Заскрипели петли.
– Что ты видишь?
Учащенное дыхание парнишки.
– Кэмпбелл? Что ты видишь? Говори со мной.
Телефон рявкнул ему в ухо. Элиот резко отстранился от него. Когда он снова приложил аппарат к уху, на том конце линии уже ничего не было, только неподвижный эфир. Наверное, телефон упал на пол, подумал Элиот, поэтому был такой звук. Парнишка уронил его.
Ему показалось, что он услышал слабый шорох. Ботинки парнишки?
– Кэмпбелл? – Элиот снова позвал парнишку, и снова, и снова, но ответом была пустота.
Элиот ждал, привалившись к машине, а позади него садилось солнце, и постепенно спадала жара. Он не рассчитывал, что парнишка вернется. Но хотел дать ему шанс.
«Что ты здесь делаешь, Элиот? Ты же видишь, куда идет Организация. Ты же знаешь, что грядет. И все равно стоишь тут».
Через час стемнеет. Вот тогда он сядет в машину, за четыре часа доедет до своей гостиницы и позвонит Йитсу. Он бесстрастным голосом скажет ему, что Кэмпбелл не вернулся, и Йитс, таким же тоном, выразит свое сожаление.
«Эмили, Эмили», – подумал Элиот.
Что-то замерцало на дороге. Он прищурился. Раскаленный воздух уже не поднимался над асфальтом, но глаза забивала поднятая ветром пыль. Наконец Элиот убедился: кто-то идет в его сторону. Он выпрямился. Поднял руку. Фигура не отреагировала. Было нечто странное в том, как она двигалась. Кривобоко, неровно. Не Кэмпбелл? Но это может быть только он. Вокруг больше никого нет.
