Послышалось бормотание. Потом шлепок.
– Уберите его… – сказала какая-то женщина и вдруг стала задыхаться.
Шаги. Эмили положила элементарное слово на стойку, листок так и болтался на острие. Она хотела было сорвать его, скомкать, каким-нибудь образом спрятать надпись, но сознание заявило ей, что это плохая идея, а переубедить его она не смогла.
Кто-то ударил ее. Она упала на пол. Открыла глаза и увидела яркое пятно собственной крови. Губы онемели. Чуть дальше пожилой мужчина с тросточкой встал с дивана. В его глазах отражалась озабоченность. Но тут его взгляд переместился на то, что осталось лежать на стойке, и его лицо переменилось. Он резко повернулся к женщине, стоявшей рядом с ним, – Эмили знала ее, ее звали Морин, она иногда заходила в «Запутанный клубок» и покупала одежду для племянницы, – и ударил ее тростью с такой силой, что сам едва устоял на ногах.
Эмили поднялась на ноги. Регистратор душил медсестру. Эмили шагнула к ним, но в этот момент охранник выстрелил сначала в регистратора, потом в медсестру. Эмили поскользнулась и упала. Затем встала на четвереньки и поползла к диванам, спасая свою жизнь. Кто-то завопил: «На помощь! Сюда, в «Скорую»!» Код – черный, код – черный!» Эмили знала: в течение двух минут сюда сбегутся все мужчины, находящиеся в здании, за исключением только тех, кто не может ходить. Вот так это здесь работало. Ей хотелось крикнуть им, чтобы все уходили, чтобы никто сюда не заходил, но у нее не было слов.
Ей удалось спастись. Она проползла под диванами, и этот путь превратился в самую настоящую пытку. Когда Эмили добралась до двери, в помещении стоял сплошной вой. Люди выли, как волки.
* * *
Она вспомнила о слове, но решила, что оно утратило свою важность на фоне того, что творилось. Однако позже она поняла, что ошибается. В тот момент, когда Эмили выскочила на улицу, на пандус взлетел белый минивэн Гарри. Тот увидел ее через ветровое стекло. Затем его взгляд переместился на помещение позади нее. Его лицо стало жестким, выражение – целеустремленным. Он распахнул дверцу. Эмили вскочила на ноги и попятилась с поднятыми руками, решив, что он хочет убить ее, что он, несмотря на события утра, все же подпал под действие слова. Но Гарри пробежал мимо нее, и она поняла: цель, которая вела его, была его собственной. Он спешил на помощь.
Эмили пошла прочь. В двух кварталах от больницы у нее так сильно скрутило желудок, что она согнулась пополам. Ее начало тошнить, но наружу ничего не изверглось. Мимо с сиреной и мигалкой к больнице пронеслась полицейская машина. Вскоре там соберутся все: полицейские, добровольцы, раненые. Этот кошмар будет бесконечным. Пошатываясь, с трудом передвигая ноги, Эмили побрела-побежала вперед.
Один глаз горел, как будто его жгла маленькая искорка. Дело было в том, что, когда дверца минивэна распахнулась, в стекле отразилось помещение «Скорой». Это длилось мгновение, как вспышка. Но Эмили не покидало жуткое ощущение, что ей что-то попало в глаз.
Заносчивость и заблуждение
Подфорум 14 / Тема 21 / Пост № 43
В ответ на: Пост № 39
>мы ничему не учимся у Господа, разрушающего Вавилонскую башню
Господь не разрушал Вавилонскую башню! Это широко распространенное заблуждение.
Книга Бытия 11:5-8
И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие.
И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать;
Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого.
И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город [и башню]
Все это часто толкуется так, будто человек хотел построить башню до Небес, а Господь разрушил ее, чтобы преподать урок смиренности. Но отметьте:
а) нет никакого разрушения
б) господь вообще не упоминает башню
Господа к действию побуждает общий язык. По поводу «зачем» много спорят: одни говорят, что Он боялся, что человек бросит вызов Его могуществу, другие – что Им двигало желание спасти человека от самого себя. Как бы то ни было, история про Вавилонскую башню не имеет никакого отношения к заносчивости. Она о языке.
Глава 04
Вертолет летел через мрак, и Йитс смотрел вниз через иллюминатор из плексигласа. Издали Брокен-Хилл напоминал горстку ярких огоньков и вызывал ассоциацию с океанским лайнером на темной водной глади. Время от времени огоньки начинали мерцать, но это означало только то, что там что-то происходит.
– Не могу вызвать никого из них, – сказал голос в наушниках. Голос принадлежал Плат, сидевшей напротив. – Ни Элиота, ни наземную команду, никого.
Она поменяла наушники и принялась резко говорить в прилепленный к ним микрофон, а Йитс опять сосредоточил свое внимание на ландшафте. Теперь огоньки превратились в кольцо вокруг бездонной черной дыры, в которой Йитс узнал главный карьер. Он раньше никогда его не видел, и тот оказался больше, чем он ожидал. Еще несколько десятилетий назад, когда Йитс, руководствуясь намеками на то, что там закопано нечто древнее и очень важное, впервые проявил интерес к этому месту, можно было разглядеть очертания горы, давшей название городу. Сейчас же ее не было; она не просто исчезла, а перевернулась и превратилась в огромную яму. Йитс считал это важным для демонстрации силы, которую эта яма олицетворяла. Цивилизации процветали и умирали; но память о них сохранялась в веках не благодаря их вкладу в науки или культуру или размерам их империй, а благодаря тому объему усилий, которые они вложили в переделку ландшафтов. Именно это и позволило им выжить. Сотни миллионов жизней кануло в Лету с тех пор, как египтяне воздвигли свои пирамиды и тем самым изменили мир, причем не в фигуральном, а в буквальном смысле. Это восхищало Йитса. Дыра в Брокен-Хилл, конечно же, ничто, но она переживет всех обитателей планеты.
– Ну вот, – сказала Плат. – Теперь у нас горит здание.
Йитс пригляделся. Внизу действительно мерцало.
– Я считаю, что мы действуем при высокой степени вероятности, что Вульф запустила слово. – Плат посмотрела на него так, будто ожидала от него какого-то отклика, если не «О, Господи!», то хотя бы «Вы уверены?», в общем, реакции, которой она смогла бы подкрепить свою уверенность в том, что развитие событий приняло шокирующие масштабы и что ситуация, вероятно, хуже, чем она предполагала.
– Ужасно, – сказал он.
– Я в том смысле, что мы видим тела на улицах, в частности, вокруг больницы. – Плат с надеждой посмотрела в иллюминатор. – Наверное, она сгорит дотла.
Йитс задумался над ее предположением. Крайне важно, чтобы элементарное слово не сгорело. Если это случится, у них будут крупные неприятности. С другой стороны, было бы интересно взглянуть, как дальше будет развиваться сценарий, чтобы собрать максимум информации.
