Шанна игриво потерлась бедрами о его напрягшуюся плоть. Господи помилуй, да она разжигает в нем желание. И сама наслаждается… потому что она живая и испытывает подсознательное и естественное для смертной женщины стремление к созиданию… к тому, чтобы породить новую жизнь.
Как это грустно… Потому что сам он, будучи вампиром, испытывает естественное и непреодолимое стремление эту жизнь уничтожить…
Роман нагнулся к ее шее. Левый клык тут же послушно выдвинулся. Правый попытался было сделать то же самое, но ему помешала надетая накануне шина. Вот черт! Роман резко отдернул голову. Боль, была адская, но она немного отрезвила его.
Он не может укусить Шанну. Он ведь дал себе клятву никогда больше не кусать смертных! Разжав руки, Роман осторожно отодвинулся.
— Что-то случилось? — задыхаясь, спросила Шанна.
Роман поспешно зажал ладонью рот. Он даже не мог ничего сказать проклятый клык решительно отказывался убираться на место.
— О Господи, как же я забыла?! Это все из-за шины, да? Или… Боже мой, неужели зуб выпал?! — всполошилась Шанна. — Ну-ка дай посмотрю!
Роман замотал головой. У него даже слезы навернулись на глаза — так он старался втянуть чертов клык.
— У тебя такое лицо, как будто тебе безумно больно. — Шанна ласково погладила его по плечу. — Пожалуйста, разреши, я взгляну, — взмолилась она.
— М-м-м… — Попятившись, замычал Роман, отчаянно мотая головой. Проклятие… вот ведь угораздило! Впрочем, так ему и надо. Только сейчас до него дошло насколько он был близок к тому, чтобы вонзить клыки в шею Шанны.
— Зря я кинулась целовать тебя — совсем забыла, что поставила шину, — с раскаянием пробормотала Шанна.
Левый клык наконец послушно убрался в десну.
— Все в порядке, — прошепелявил Роман, на всякий случай прикрывая ладонью рот.
— С тобой — может быть. Зато я нарушила основное правило — никогда и ни при каких обстоятельствах не крутить романы с пациентами. Зря я вообще с тобой связалась, — буркнула Шанна.
Роман, облизнув губы, убрал руку.
— В таком случае ты уволена, — хмыкнул он.
— Вот как? А как же шина у тебя во рту? Кто ее снимет, интересно знать? — Шанна решительно притянула его к себе. — Открой рот и дай мне посмотреть, что с твоим зубом!
Роман послушно разинул рот.
Шанна, нахмурившись, пощупала шину. Воспользовавшись случаем, Роман игриво пощекотал кончиком языка ее пальцы.
— Прекрати немедленно. — Шанна убрала руку в некоторой растерянности. — Ничего не понимаю… шина болтается!
— М-да… ты чертовски здорово целуешься! — ехидно хмыкнул Роман.
Шанна мгновенно покраснела.
— Не понимаю, как это я могла… Ладно, не волнуйся. Я больше не буду тебя целовать, обещаю. Поскольку я твой дантист, то обязана в первую очередь думать о твоем здоровье и твоих зубах…
— Ты забыла? Я тебя уволил.
— Ты не можешь меня уволить. Во всяком случае, до тех пор пока эта шина…
— Я сам сниму эту чертову штуку.
— Только попробуй!
— Я не хочу тебя терять.
— О чем ты? Нам нужно только потерпеть немного — недолго, всего-то пару недель.
— Я не намерен ждать. — Хватит! Он и так ждал уже больше пяти веков! И будь он проклят, если вытерпит еще несколько недель. Роман повернулся и чуть ли не бегом бросился в спальню. Перед глазами у него роились черные мушки, в ушах шумело. Он старался не замечать этого, не обращать внимания на лютый голод, грызущий его изнутри.
— Роман! — Шанна бросилась следом. — Только не вздумай сам снимать шину, слышишь?
— Хорошо. Не буду. — Подбежав к платяному шкафу, он принялся лихорадочно копаться в стопках нижнего белья. Ну, где же он? Наконец в самом низу отыскался красный фетровый кисет. Роман нетерпеливо потянул завязки. Даже сквозь толстую ткань он чувствовал тепло, исходящее отлежавшего внутри серебра. Если бы не фетр, с горечью усмехнулся он, на ладонях у него уже вздулись бы пузыри.
Роман протянул кисет Шанне. Сначала она даже не заметила этого — пробравшись в спальню. Шанна с интересом разглядывала один предмет обстановки за другим. Особенно ее заинтересовала его огромных размеров кровать, на которой без труда могли уместиться сразу несколько королей.
— Шанна! — тихонько окликнул Роман.
Она вопросительно оглянулась — только потом заместила в его руке матерчатый кисет.
— Мне бы хотелось, чтобы ты надела это. — Роман с трудом поднялся на ноги. Ему срочно нужно поесть — иначе он просто не выдержит.
— Может, хватит уже подарков? — попятилась Шанна.
— Надевай! — рявкнул Роман.
— Тебе следует поработать над своими манерами, — недовольно поморщилась Шанна.
Покачнувшись, Роман схватился за шкаф. У него кружилась голова.
— Я хочу, чтобы ты надела это на шею. Эта вещь защитит тебя.
— Господи, что еще за предрассудки! — Шанна, пожав плечами, взяла из его рук кисет и вытряхнула на ладонь содержимое.
Оно выглядело в точности так же, как и в памятном 1479-м, когда он принес свои обеты. Старинная серебряная цепочка — простая, но изящная. А на ней тяжелое распитие — изумительный образец работы безвестного мастера.
— Ух ты! Какое красивое! — Шанна поднесла распятие к глазам. — И, похоже, старинное.
— Надень его, — велел Роман. — Оно защитит тебя.
— Защитит? От чего?
— Очень надеюсь, что ты никогда этого не узнаешь. — Роман с грустью разглядывал распятие. Господи, как он был горд, когда отец Константин впервые надел это распятие ему на шею! Гордость. Да, с этого все и началось. Всему виной была его непомерная гордость.
— Поможешь застегнуть? — Повернувшись к Роману спиной, Шанна обеими руками приподняла на шее волосы и протянула ему цепочку с распятием.
Роман отпрянул — если он коснется распятия хоть кончиком пальца, серебро сожжет ему руки.
— Извини, не могу, — поспешно пробормотал он, отводя глаза в сторону. — Времени нет. Надеюсь, ты не обидишься? Дел по горло.
Шанна обернулась — в ее глазах появилось сомнение.
— Отлично, — процедила она, тряхнув головой. Пышные волосы упали ей на плечи. — Жалеешь, что поцеловал меня, да?
— Нет-нет, что ты! — забормотал Роман, вцепившись в дверцу шкафа, чтобы удержаться на ногах. Перед глазами все плыло. Распятие… — прохрипел он. — Надень его.
Шанна молча вглядывалась в его лицо.
— Пожалуйста.
Глаза у нее стали размером с чайное блюдце.
— Ух ты… а я уж подумала, что ты вообще не знаешь этого слова.
— Держу его про запас — исключительно для таких случаев.
