И тут в зеркальце заднего вида мелькнул знакомый черный джип.
Улыбка Оринго моментально полиняла.
— Похоже, у вас неприятности, мисс?
— Будут — если они до меня доберутся. Попробуйте от них оторваться.
— Это как в кино, что ли?
— Да. Совершенно верно.
— Нас снимают, да? — Оринго завертел толовой, словно рассчитывая, увидеть где-то в толпе телекамеру.
— Нет, но вы получите лишние полсотни, если нам удастся оторваться, — сквозь зубы пообещала Шанна, мысленно пересчитав имевшуюся у нее наличность. Черт, к тому времени как закончится эта гонка, она снова окажется практически без денег.
— По рукам, мисс, — весело сказал Оринго, вдавив в пол педаль газа, и лихо крутанув руль. Такси пересекло две сплошные и круто свернуло вправо.
Не ожидавшая ничего подобного, Шанна упала на бок. Чертыхаясь сквозь зубы, она нащупала ремень безопасности и на всякий случай пристегнулась.
— Ах ты, дьявол! Вот привязался! — Выругавшись, Оринго еще раз свернул направо. Теперь такси мчалось на юг — в противоположном направлении. А ей нужно на север… — Так во что вы вляпались, мисс?
— Долго рассказывать.
— Ага. — Такси, не снижая скорости, промчалось через парковку и вылетело на параллельную улицу. — Между прочим, я знаю, где можно купить неплохой «Ролекс». Или сумку от Прада. Очень дешево. И выглядит как настоящая.
— Спасибо, но, боюсь, на покупки у меня нет времени. — Шанна испуганно пискнула, когда такси, проскочив на красный свет, едва не угодило под колеса огромного трейлера.
— Жаль, — осклабился Оринго. — Потому что, похоже, денежки у вас водятся.
Шанна снова обернулась. Черный джип по-прежнему висел у них на хвосте. Хорошо хоть, ему пришлось притормозить на красный свет. Шанна покосилась на часы. Четверть девятого. Она уже опаздывает.
Скорее всего она приедет на встречу с Бобом гораздо позже, чем они договаривались… если вообще приедет.
Роман появился в офисе «Роматек» в двадцать минут девятого. Открытие ежегодного весеннего бала было назначено на девять часов. Роман обошел бальный зал. Под потолком колыхалась масса черно-белых, воздушных шаров, до омерзения похожая на стаю летучих мышей. Проклятие, ну почему его гости с тупым упорством настаивают, что на балу должна непременно царить «особая атмосфера»? Идиотизм какой-то! Что за радость постоянно напоминать себе, что ты труп?
Столы, покрытые черными скатертями и украшенные положенными крест-накрест ослепительно белыми салфетками, смахивали на гробы с белоснежными крестами. В конце каждого стола красовалась черная ваза с белыми лилиями, какие обычно ставят в изголовье могильных холмиков. Середина стола пустовала — это место по традиции должны были занять скульптуры изо льда.
Позади каждого из трех длинных столов на специальной подставке стоял черный гроб. Никакого атласа — только сплошной черный лед. А внутри терпеливо дожидались своего часа бесчисленные бутылки с новым детищем Романа, которым он собирался удивить своих гостей, — игристым «Баббли-Бладом» и низкокалорийным «Блад-лайтом».
В углу бального зала соорудили нечто вроде небольшой сцены. Там уже рассаживались музыканты.
Огромная двустворчатая дверь неожиданно распахнулась — двое рабочих придерживали тяжелые створки, пока остальные вкатывали в зал ледяные скульптуры. Присутствующие оживленно зашушукались.
А Роман вдруг поймал себя на том, что давно уже не испытывал такого мрачного уныния. Дурацкий смокинг резал под мышками. Шляпа раздражала. А от Шанны по-прежнему не было ни слуху ни духу. Его старое, изношенное сердце мучительно сжалось. Роман приказал Коннору не спускать глаз с дома, где обитал Петровский. Шотландец и не подумал протестовать, хотя это означало, что на бал он не попадет. Насколько было известно Роману, русским тоже пока не удалось отыскать Шанну.
Подбежала Радинка. Лицо ее пылало.
— Ну разве не замечательно? Это будет самый потрясающий бал из всех, которые я устраивала!
Роман вяло пожал плечами.
— Вероятно, — безучастно бросил он. И тут же спохватился, заметив вспыхнувший в глазах Радинки опасный огонек. — Все великолепно. Ты отлично поработала.
Секретарша насмешливо фыркнула.
— Ладно, я все поняла. Кстати, у вас галстук съехал на сторону. — Привстав на цыпочки, она заботливо поправила ему галстук.
— Возможно. Без зеркала трудновато. И кроме того, в монастыре нас не учили завязывать галстуки..
Радинка захлопала глазами.
— Значит, это правда? Вы действительно когда-то были монахом?
— Очень плохим. Я нарушил большинство данных мною обетов.
А если точнее, то все, кроме одного.
Радинка возмущенно передернула плечами.
— И все равно вы хороший человек! — бросила она. — Я у вас в вечном долгу.
— Ты ни о чем не жалеешь? — мягко спросил Роман.
Глаза Радинки наполнились слезами.
— Нет. Никогда! Он был бы уже мертв, если бы вы не… Не превратил ее сына в такое же исчадие ада?
Роман промолчал — он знал, как расстроится Радинка, услышав эти исполненные горечи слова.
— Перестаньте. Ну вот смотрите, что вы наделали — довели меня до слез. А у меня еще пропасть дел.
Роман кивнул.
— Нам так и не удалось ее найти.
— Шанну? Не волнуйтесь. Она вернется. Обязательно вернется. Ей на роду написано быть с вами. — Радинка осторожно тронула его за рукав. — Я видела это так же ясно, как сейчас вижу вас.
— Хотел бы верить. — Роман вздохнул. — Беда в том, что много лет назад я потерял способность верить.
— И поэтому с головой ушли в науку?
— Да. Наука — вещь надежная. И к тому же дает ответы на многие вопросы. — «Она не оставит меня, как оставил Господь, — мысленно добавил он. — И не предаст — как Элиза. И не бросит — как Шанна».
Радинка покачала головой:
— Для такого старого человека вы еще слишком наивны. — Она неодобрительно поджала губы. — Неужели вы не понимаете, что если вы надеетесь на какое-то будущее с Шанной, то первое, что вам следует сделать, это избавиться… от своего гарема?
— Шанна ушла. Так что это уже неактуально…
Радинка, прищурившись, внимательно посмотрела ему в глаза.
— А зачем он вам вообще? — без обиняков поинтересовалась она. — Насколько мне известно, вы в последнее время избегаете женщин.
— Помнится, мы договаривались, что вы не станете совать свой нос в мою личную жизнь, — напомнил Роман.
— Верно. Но вы такой несчастный, что у меня просто сердце разрывается.
Роман тяжело вздохнул. Одну из ледяных скульптур уже водрузили на предназначенное ей место. Более мерзкого гоблина он в жизни своей не видел!
