Цикл очищения часто связан со сменой времен года: женщины, которые чувствуют, что им «есть что скрывать», страшатся приближения лета. Они боятся, что жара и необходимость носить открытую одежду застигнут их врасплох, что они не успеют, выдержав пост и занявшись самобичеванием, добиться безупречной физической формы. Так средневековые христиане боялись, что смерть настигнет их раньше, чем они успеют очистить свою душу от грехов. Журналы используют формулировки святых отцов церкви применительно к прикрытому одеждой женскому телу, уподобляя его «гробам разукрашенным», то есть красивой внешности, которая скрывает нечто отвратительное: «Легко спрятать множество грехов под зимней одеждой». Только при условии покаяния и искупления грехов верующий может осмелиться сбросить свои одежды и уподобиться «ангелам солнечных ванн», которые «не боятся разоблачения». Цикл похудения в точности повторяет пасхальный цикл: исследование себя ведет к смирению и покорности, которые, в свою очередь, приводят к радости.
В этом ключевом моменте смерти и возрождения женщины приходят в состояние, которое антропологи называют «минимальной пороговой фазой», то есть подвешенным состоянием между небом и землей, во время которого, по мнению эксперта по вопросам культа Уиллы Эппель, «неофит должен сначала стать ничем, прежде чем он обретет свою новую сущность».
Прежняя личность на время прекращает свое существование, пока не превратится в новую. При этом переход в иное состояние обставлен специальными эффектами, которые не метафорически, а вполне реально приводят впечатлительную и восприимчивую к воздействию чувственных стимулов женщину в измененное состояние сознания: темнота, тихая музыка, повязка на глаза, объект воздействия часто ощущает прикосновения, его купают, он подвергается воздействию таких сенсорных стимулов, как запахи или изменения температуры. В спа-центрах и салонах красоты женщины снимают свою уличную одежду и облачаются в одинаковые белые или цветные халаты. А сняв с себя украшения, они окончательно утрачивают свое общественное положение и статус. И именно такими они отдаются в руки массажиста или косметолога. Им на глаза кладут ватные диски, на лица наносят ароматные жидкости, которые воздействуют на них подобно целебным водам Лурда. Пороговый момент в процессе преображения наступает, когда ранее нанесенный макияж снят, а новый еще не наложен, а при пластической операции — когда пациентка уже в больничной одежде готовится лечь на стол и получить наркоз. В рекламе Lancome женщина лежит на спине в мрачном могильном свете и выглядит мертвой, как вдруг таинственная рука опускается в жесте Иисусова благословения, чтобы прикоснуться к ее лицу.
Пока посвящаемая в тайну новая жрица культа пребывает в состоянии прострации, ей делают разрез или подвергают ее какому-нибудь другому испытанию на веру: в обряде посвящения всегда присутствуют боль, чувство голода или кровь, настоящая либо символическая. Женщине делают укол, она испытывает воздействие электрического разряда, ее разрезают или прижигают кислотой, выдергивают у нее с корнем волосы или промывают желудок. Переходный этап заканчивается еще одним погружением в жидкость, которая вызывает у нее ощущение воздействия живой воды возрождения.
Это что-то подобное «крови Агнца» в христианской традиции или крови быка в культе Осириса. Пребывание распятого Христа во гробе, христианина под водой во время крещения, находящейся под воздействием анестезии и истекающей кровью пациентки на операционном столе или любительницы спа-процедур в паровой либо травяной ванне — во всех этих состояниях есть нечто схожее.
Венцом происходящего становится победа, и начинается новая жизнь. Смерть в пустыне старого «испорченного» поколения искупается рождением нового, которое может войти в Землю обетованную. Прошедший обряд крещения человек получает новое имя и новый статус в обществе. С новым макияжем, новой прической или похудевшая, с полученным в результате пластической операции «новым лицом» женщина празднует обретение новой индивидуальности и возвращается, чтобы принять то, что, как она надеется, даст ей ее более высокий статус. Ей говорят, чтобы она подготовилась к возвращению, обновила свой гардероб, приобрела новые аксессуары для своей измененной личности. Все это призвано стимулировать к похудению или замаскировать последствия операции, но на самом деле такой совет — не что иное как примитивная магия.
Новая религия совершенствует прежние верования и идет дальше, потому что искупление грехов недолговечно. «Поддерживающая» риторика, используемая индустрией диет, скрывает очевидный факт: меньше всего на свете она хочет, чтобы женщины похудели раз и навсегда. И 98% женщин, сидящих на диете, вновь набирают вес. «Индустрия диеты — это настоящий рай для предпринимателей, — пишет Джоан Брумберг, — потому что ее рынок является самовоспроизводящимся и постоянно расширяется. Ориентированный на неудачу интерес к стратегиям, техникам и продуктам для похудения кажется безграничным». То же самое можно сказать и об индустрии молодости, которую по-настоящему эффективное средство (или всеобщее уважение женщин к самим себе) просто уничтожило бы. К счастью для индустрии молодости, даже пациенты, пережившие пластическую операцию, неизбежно продолжают стареть. «Новая я» смывается после принятия вечерней ванны. Цикл должен снова начаться с нуля, поскольку и жизнь в потоке реального времени, и необходимость в пище для поддержания жизни являются грехом — который нельзя не совершить.
Когда женщины привыкают к строгой критике и осуждению со стороны этих индустрий, вес или возраст, обеспечивающий состояние благодати, просто резко меняется: модели становятся легче на 5 кг, а эстетические хирурги снижают возраст первой «превентивной» подтяжки лица еще на десяток лет.
С точки зрения индустрий похудения и красоты худшим вариантом развития событий для них была бы полная потеря всякого интереса к ним. Но повторяющаяся мертвая петля цикла очищения не дает этому случиться. Женщина не успевает даже задуматься над тем, что происходит, как ей снова нужно приниматься за свой тяжкий труд, и с каждым разом проходить этот путь становится все труднее и труднее.
Помни о смерти
Религия красоты доводит женщин до психического расстройства. Их пытаются заставить страшиться утраты недолговечной красоты так же, как 500 лет назад люди страшились смерти. В средневековом христианстве осознание своей смертности было для верующих навязчивой идеей, сопровождавшей их на протяжении всей жизни. В женщинах этот фатальный страх еще усиливался высокой смертностью при родах. Подтверждением тому может служить чтение женщинами во время родов Псалма 114: «Охватили меня муки смертные, беды ада постигли меня; скорбь и муку я встретил и имя Господне призвал: “О Господи, избавь душу мою!”»
Это болезненное восприятие неизбежности смерти, когда-то присущее всем людям, в XIX в. осталось уделом только женщин. Достижения науки привели к тому, что для мужчин смерть перестала быть такой внезапной и неотвратимой угрозой, но вплоть до эпохи промышленной революции опасность умереть во время родов заставляла женщин задумываться о состоянии души. Когда же применение антисептических средств снизило уровень смертности среди рожениц и когда женщин стали ценить больше как красавиц, чем как матерей, эта тревога, вызываемая страхом смерти, была направлена в русло страха утратить «красоту». Вследствие этого многие женщины до сих пор чувствуют себя окруженными грозными и враждебными силами, которые в любой момент могут обрушить на них свой удар и уничтожить то, что им представляется самой жизнью. Когда женщина, сидя спиной к телевизионной камере и рассказывая о неудачной пластической операции, говорит: «Он отнял у меня мою красоту. Одним ударом. Ее больше нет», — она выражает чувство смирения и беспомощной покорности судьбе, которое уходит своими корнями в свойственное доиндустриальному обществу отношение к природным катастрофам.
