Когда принцу исполнилось шестнадцать лет, к нему заслали (всего-навсего) пятьсот претенденток на жену. Но он выбрал свою кузину по имени… впрочем, какая разница какое её имя? – от их произношения только язык сломаешь, а от написания – клаве все зубы выбьешь. Да и вообще, мне противно употреблять буддийские имена и термины, которые используются лишь для нагнетания особой важности и значимости. А я всех этих царей и принцев насквозь голыми вижу. От меня терминами не укроешься.
Вскоре сынок вымахал в такого увальня, что отцу пришлось ослабить узы и позволить наследнику осмотреть свои владения. Принц поехал на прогулку в город. Там он увидел старика, который еле передвигался от груза лет и болезней, – и поразился принц, когда ему объяснили, что старость и болезни – удел каждого. Потом он увидел больного проказой – и опешил, когда ему рассказали, что некоторые болезни весьма ужасны, а часто и смертельны. А затем принц так вообще труп углядел – и совсем ошалел, когда ему по секрету сообщили, что и он когда-то станет трупом.
С тех пор Сиддхартха неузнаваемо и бесповоротно изменился. Открытие того, что люди смертны и подвержены ужасным болезням, повергло будущего Будду в полное смятение и уныние. И бросился он из дворца в народ искать истину. А произошло это в тот же день, когда у него родился сын. Хотя некоторые утверждают, что через семь дней после рождения его сына. Другие же настаивают, что сбежал он сразу после зачатия (умудрились микрокамеру в пизде жены установить). А скорей всего – он просто испугался ответственности за своего ребёнка и сбежал под предлогом поиска истины. Было ему к тому времени уже под самые тридцать.
Как бы там ни было, будущий Будда сначала хотел познать истину через самоограничения и самоистязания, через отречение от всех наслаждений и даже от элементарной гигиены. Сиддхартха морил себя голодом, временами ел только дерьмо, перестал мыться, так что наросшая грязь отваливалась от его тела под собственным весом. Спал он на колючках, в грязи, среди разлагающихся трупов. Но всё оказалось тщетно – в дерьме он истины не нашёл, как и в былой роскоши. Оставалась золотая середина умеренной жизни. Сиддхартха и выбрал её для продолжения жизни, назвав Срединным путём. (А польза умеренности была известна ещё и питекантропу, который решил не съедать убитого мамонта зараз, а оставить ещё на следующий день.)
В тридцать пять лет Сиддхартха, сидя в позе лотоса в состоянии медитации под деревом в течение семи недель (наблюдатели вели ежеминутный подсчёт, спрятавшись в кустах) и в результате нашедшего на него просветления, дошёл до идеи переселения душ, реинкарнации, как основополагающей идеи объяснения мира.
После размышлений, делиться ли обретённым знанием с народом или не делиться, Будда всё-таки решил великодушно поделиться и стал учить всех подряд, чем занимался более сорока лет. Он ездил по всей Индии и учил, как избежать страданий. В какой-то момент он вернулся к себе на родину и, не пожалев отца родного, обратил его в свою «умеренную» (по уму) веру, и тот на старости лет отрёкся от своего царского трона (вот до чего старика отца буддизмом довёл).
В конце концов Будду накормили то ли испорченной свининой, то ли ядовитыми грибами, и он умер от «романтической» дизентерии 80 лет от роду.
Следует отметить, что подобно шалопаям-ученикам Моисея, Христа и Мухаммеда, ученики Будды тоже были разгильдяями и ничего за своим учителем не записывали. Только после его смерти сподвижники решили нанести слышанное от Будды на бумагу, но тут начались бесконечные споры, кто, что и как услышал и запомнил. Свара длилась так долго, что в письменном виде учения Будды появились только через четыреста лет после его смерти.
Любой человек в здравом уме может представить, какие кардинальные изменения в фактах, историях и событиях сделали четыреста лет словопрений. В результате жизнь Будды обросла нескончаемыми скудоумными чудесами. Так, апостолы, напрягшись, припомнили (хотя лично видеть они этого, естественно, не могли), что мать родила маленького Будду стоя, не испытывая никакой боли, а лишь наслаждение. Воды у неё не отходили, последа не вылезало, никаких выделений не было. Малыш родился как конь – сразу встал на ноги, сделал по семь шагов на юг, запад, восток и север и объявил себя властелином вселенной. (Скромный такой мальчонка уродился.) Причём под его ногами в процессе этого хождения в четырёх направлениях вырастали лотосы.
Новорожденный также провозгласил, что это его последнее рождение в череде реинкарнаций. Хотя по другой легенде, что ниже, идея о переселении душ явилась к Будде лишь в зрелом возрасте. (Так что поди узнай, был он вундеркинд или наоборот?) В этот момент провозглашения Буддой себя властелином в небе появились боги и прокричали ему славу, а по всей земле прошло рокотание.
Мать Будды померла на седьмой день после рождения сына – как и все матери будд, – так как она выполнила своё высшее предназначение. (А вырастить ребёнка не входит в высшее предназначение матери?) Будду взращивала бабушка, которая стала первой буддийской монахиней (естественно, старушку никто ебать не хотел – куда ж податься как не в монахини, где можно будет молодых монашек себе пизду лизать заставлять).
Таковы буддийские народные сказки.
В русские волшебные народные сказки верят только дети, да и то младшего возраста, а если какой взрослый поверит в бабу-ягу да в избушку с куриными ножками, то его в сумасшедший дом спешно упекут, и правильно сделают. Но почему-то когда взрослым рассказывают буддийские (иудейские, христианские, мусульманские) антинародные сказки, то взрослые верят в них беспрекословно, каждую придумку воспринимают за чистую монету, и никому не приходит в голову этих людей в сумасшедшие дома сажать. Видно, русские народные сказки – самые лучшие (как и всё русское) и самые волшебные (как сама российская жизнь), а потому русские сказки ни у кого не вызывают сомнений в своей нереальности.
Вот ещё одна типично буддийская бредятина, о которой с упоением расписывают на полном серьёзе. Но она показательна, так как рисует Будду не только способным на великое терпение (обязательная черта всякого Будды), но и на величайшую глупость.
Однажды Будда был в ступоре, то есть, простите, сидел в позе одуванчика, простите – лотоса, и медитировал в лесу. Туда приехал царь со своими наложницами, и, поразвлекавшись с ними, он решил отдохнуть. Не удовлетворённые одним мужиком, будь то хоть сам царь, наложницы поскакали по лесу, занимаясь хуй знает чем, и наскочили на Будду. Увидев голых баб, Будда тотчас прикрыл медитацию и стал их учить, что наслаждения опасны и что аскетическая жизнь с бесконечным терпением в сто раз лучше. Бабы очаровались им (на безлюдье и Будда – мужик) и слушали его, раскрыв рты и пизды.
Тут царь проснулся и хватился своих баб, а когда он обнаружил их вокруг Будды, то рассвирепел и заявил, что тот не Будда, а самозванец, так как не обладает бесконечным терпением, присущим настоящему Будде (хотя тот ведь утерпел, чтобы голых красавиц не трахнуть – а не это ли и есть неопровержимое доказательство бесконечного терпенья?). Царь вытащил меч и отрубил одну руку Будде, потом вторую, а затем обе ноги отхватил и заодно – нос и уши. Хуй почему-то он не отрубил. А Будда всё это время сидел в полном покое и проявлял высшее терпение (хотя кровь должна бы хлестать из отрубленных конечностей), но на рубаку-царя никакого зла Будда не держал и всё терпел. Тогда до царя дошло, что Будда – настоящий, и попёр царёк к дому-дворцу, но земля под ним раскрылась и поглотила его за то, что он надругался над святым человеком.
