Кальг потянулся, расправляя застывшие за ночь члены.
– Нет, я обязан вернуться и повести их на бой, иначе теряет смысл весь наш мятеж, напрасной выходит гибель столь многих славных воинов. А потом, не забывай, латиняне навязывают нам свои прихоти еще со времен моих прадедов. Мало того, за удовольствие топтать нашу землю мы уже заставили их платить высокую цену, как в людях, так и в золоте. Там, на западе, меня ждет неоконченная война, и хоть я благодарен за твое предложение, принять его не могу. Останусь сам по себе.
Друст пожал плечами. У него искрились глаза от радости, что можно идти вперед без постоянной угрозы со стороны римской кавалерии.
– Предложение остается в силе. Мало ли что тебе придет в голову после ближайшей битвы…
На одном из холмов, что высился над Тремя Вершинами, рядовой Гай дождался, когда последний из варваров покинет форт, и для верности даже выковырял кусок дерна перед глазами, чтобы получше видеть залитый солнечным светом простор у подножия. Убедившись, что дружина действительно на марше, он плечами выдавил импровизированную крышу, восстав из недр в лавине осыпающейся земли и прутьев. Отряхнув доспехи, Гай повернулся спиной к форту и легким бегом пустился к условленному месту встречи. Через час запыхавшийся рядовой был уже среди поджидавших его кавалеристов. Хлебнув воды из кожаного мешка, он, отдуваясь, вскарабкался на лошадь, и группа повернула на юг.
Трибун Лициний выслушал его доклад, коротко кивнул и обернулся к своему заместителю.
– Примипил, пометьте у себя, чтобы казначей добавил к послужной пенсии рядового Гая пять сотен денариев… Как мы и договорились сегодняшним утром, необходимо выслать нарочных с отчетом для наместника. Далее, не теряя времени, направить полную турму на север с приказом незаметно следить за передвижением варваров и докладывать три раза в сутки. Основные силы последуют за ними на приличном удалении, а мы пока посмотрим, к чему все это приведет. В стычки с вениконами без моей команды не вступать. Очередная встреча Друста с драконом нашей алы должна состояться на поле боя, не раньше.
Отряд Хабит чуть ли не на четвереньках вполз на плац разгромленного форта: вот до чего форсированный марш отнял у людей силы. Половина солдат ковыляла, опираясь на копья, вместо того чтобы молодцевато нести их на плечах. Да и сам Дубн посерел лицом. Прокаркав команду, которая восстановила намек на военный порядок, Дубн вышел перед строем и улыбнулся: усталый, но довольный командир.
– Вы-то, поди, решили, что ничего не выйдет, да? Но смотрите-ка, отмахали за день тридцать миль, а до сих пор на ногах и хоть сейчас готовы к драке. – Он помолчал, чтобы мрачноватый юмор дошел до тех, кто еще мог держать голову. – Пусть даже каждый похож на обмолоченный сноп…
Сотник повернулся спиной и расставил руки, привлекая внимание солдат к выжженной скорлупе крепости, что стояла у них перед глазами:
– Ну вот, хябитяне, это и есть пресловутый Тисовый форт. Особо забывчивым напоминаю, что сегодняшним днем мы миновали еще парочку форпостов: на реке Ревущей и реке Красной.
Первый из упомянутых фортов люди почти и не заметили, заботясь лишь о том, чтобы не отстать. А вот со сгоревшим укреплением на Красной реке они попрощались тоскливым взглядом, потому что всякие надежды на отдых угасли при виде бодро шагающего центуриона, который даже не думал снижать темп, пусть и близился вечер.
– До Трех Вершин осталось менее дня пути. Те, кто убил верховых нарочных, скорее всего заночуют сегодня именно там. Я вижу, вы устали, и все же нам удалось их почти нагнать. Ну а теперь разбивайте палатки, разводите костры для караульных и займитесь ужином. Затем приведете себя в порядок и сразу отбой. На марш выйдем с первыми лучами рассвета. Денек ожидается еще тот, так что запасайтесь силами.
Оставив за спиной деловитую суету, Тит двинулся вслед за сотником. Офицеры отошли к ручейку, которому через много миль предстояло превратиться в Красную реку.
– Центурион, ты всерьез считаешь, что мы сумеем нагнать конный отряд? Да ведь после сегодняшнего перехода люди едва ноги таскают! Чудо, если завтра они осилят хотя бы двадцать миль.
Дубн отвернулся от бурливого потока и согласно кивнул.
– Ты прав. Сегодня я ставил на удачу: а вдруг злодеев что-то задержит и нам удастся застать их врасплох… А еще я надеялся, что их вчерашний ночной отдых затянется, но и тут не повезло… Эх!
Не прошло и часа после выхода на марш, как отряд добрался до оставленного преторианцами костровища, где еще курился пепел. Неподалеку лежал убитый кавалерист, ничком уткнувшись в окровавленную траву. Понятно было, что похитители Фелиции сели в седло и двинулись на север, не тратя время на достойное погребение воина. Да и Дубн не стал задерживаться, а лишь удостоверился, что человек действительно мертв. Ничего не поделаешь, таковы обстоятельства, приходится оставить все как есть. Впрочем, точно так же пришлось поступить и с товарищем погибшего, который сам истек кровью из-за клинка в шее. Только наскоро монету в рот положили. Не по-людски… Центурион досадливо поморщился.
– Оставить этих кавалеристов, даже не прикопав землицей… Только не думайте, что мне это далось легче, чем вам. Мы – солдаты, и с самого первого дня нас учили не бросать погибших на съедение зверью, но в том-то и дело, что в нашем конкретном случае забота о живых перевешивает нужды мертвых. Так что завтра – это я к тебе обращаюсь, тессерарий Тит! – завтра мы вновь двинемся в путь с рассветом, пусть даже коленки будут негнущимися как копейное ратовище!
– А преторианцы? Они ведь тоже сядут на коней да и растворятся среди холмов…
Дубн всем корпусом обернулся к начальнику караула.
– Хочешь сказать, что мы окажемся с носом, к тому же посреди вражеской территории? Мол, нас всего-то сорок человек, и мы тут как игрушка в руках неизвестно кого? Даже сами не знаем, что делать дальше?
Тит отмолчался, но центурион по его насупленному виду понял, что не ошибся в оценке тех мрачных дум, что глодали тессерария. Дубн улыбнулся.
– Ты прав, такой исход возможен. И все же, если есть шанс поймать преторианскую мразь и вызволить женщину моего друга, спасти ее от насилия и смерти, я не задумываясь пойду и на больший риск. А сейчас займись-ка людьми, они тащатся как сонные мухи. Поднажмем немного, а там уже и привал. Чем быстрее они завернутся в свои плащи, тем лучше будут себя чувствовать, когда я их подниму завтра на рассвете. Кстати, загляни ко мне перед сном, я давно хотел услышать, как ты обзавелся вот этими синячищами…
Дубн сидел возле костра в одной тунике, когда подошел Тит, освободившись после возни с расстановкой караулов. Тессерарий стянул шлем с головы и всей пятерней взъерошил мокрые от пота волосы. Повернувшись спиной к огню и наслаждаясь теплом, Тит бросил взгляд на своего нового командира. Когда он заговорил, черты его лица заострились от еле сдерживаемого гнева.
– Ты спросил, как я заработал эти отметины… Очень просто. Вскоре после той рубки по дороге в Моряцкий Городок на меня напал один гад. В темноте и со спины. Безо всякого предупреждения. Уронил первым же ударом. Пока я стоял на коленях, он надавал мне по голове, чтоб я не вздумал ответить. А когда я пахал носом землю, он решил, что я уже ничего не чую, нагнулся и прошептал на ухо несколько слов. И допустил ошибку. Может, у меня и правда в башке все вертелось, но голос-то его я узнал. Та еще сволочь. Из моей же центурии, зовут Максим. Я не раз и не два штрафовал его за всякие номера. Он, кстати, той же ночью еще кое с кем захотел свести счеты. Затеял пьяную драку и угодил в гарнизонный каземат по обвинению в убийстве. Я бы, может, и забыл всю эту историю, да вот закавыка: люди, которых мы преследуем, заглянули к арестантам и забрали Максима с собой, на замену того человека, которого потеряли по дороге в Шумную Лощину.
