— Что же ты сделала?
— Я была взбешена, Линдси. — Юки сделала гримасу и пальцами отбросила волосы с прелестного лица в форме сердечка. — Я сказала: «А что же делали полицейские?» Я знаю, что нельзя задавать вопрос, на который не знаешь ответа, но, блин, я видела чертову запись двадцать раз, и вы с Конклином ничего ей не делали! Рыжий Пес чуть не спалил меня взглядом, а Пейдж заявила: «По-моему, мисс Мун отличается не только рекордно низкой самооценкой, она еще и чувствует за собой вину от того, что занимается проституцией, и ее признание было способом уменьшить свою вину». Я ушам не поверила, когда она предложила присяжным такой поворот, и сказала: «Значит, вы утверждаете, подсудимой неловко от того, что она проститутка, поэтому она призналась в убийстве?» «Именно это я и хочу сказать», — говорит Пейдж. «Больше вопросов не имею, доктор», — говорю я. Бендинджер ее отпустил, я протиснулась на место позади Рыжего Пса, лицом к залу, и тут — Твилли!
— Разве он не каждый день в суд приходит?
— Да, но тут он оказался прямо за моей спиной. Я смотрела на него в упор, что еще мне оставалось. Дэвис вызвала Джуни Мун для дачи показаний, но судья сказал: «Сперва сделаем перерыв на ленч», — и Рыжий Пес резко отодвинул стул, отчего я с размаху уткнулась носом в грудь этого придурка Твилли. Он захихикал, а у меня желудок словно клещами сжало, кожа мурашками пошла. А он шепчет: «Этот сет взяла Дэвис». Рыжий Пес обернулся и посмотрел на меня таким испепеляющим взглядом… Линдси, я же не проиграю дело из-за показаний психиатра? Говорю тебе, это не может быть, потому что не может быть никогда!
— И не будет!
— Правильно. Не будет, — процедила Юки сквозь зубы, грохнув кулаком по столу. — Потому что присяжные видят правду, и им придется выбрать один из двух вердиктов: либо Джуни Мун виновна, либо она виновна как смертный грех.
ГЛАВА 79
«Стэнфорд-молл» был элитарным торговым комплексом под открытым небом, где на узких улочках стояли магазины, окруженные садиками. И что это были за магазины! «Нейман», и «Нордстром», и «Блумингдейл», и сливки торгового мира — бутики Армани, Бенеттона и Луи Вюттона.
Ястреб и Голубь сидели на скамейке у магазина «Поло», окруженного целым лесом фигурно стриженных деревьев в горшках. Аромат цветов смешивался с запахом кофе. Была суббота, и множество дорого и модно одетых покупателей гордо шли по узким пешеходным дорожкам мимо Ястреба с Голубем, раскачивая картонными пакетами на тесемках и восхищенно замирая у витрин Ральфа Лорена.
Видеокамерой размером с колоду карт Голубь снимал проходящих. Если его спросят, что он делает, Голубь ответит правду — ну полуправду, — что учится на отделении компьютерной науки и видеосъемки в Стэнфорде и снимает документальный фильм.
Разумеется, он умолчит о том, что они с Ястребом высматривают победителей, самых откормленных и свинских хрюшек сегодняшнего дня.
У них уже были на примете две пары соискателей.
На заднем стекле обеих машин были наклейки престижных колледжей — значит, реальные кандидаты. Выбор предстоял нелегкий, но когда Ястреб и Голубь определят победителя, то обязательно проследят за ним до дома.
Кто же из двух?
Обрюзгшие толстосумы, которые садятся сейчас в машину, нагруженные пакетами с вытисненными логотипами дизайнеров? Или пара постарше, более спортивного вида, броско и модно одетые, чинно гуляющие по улицам этого города чревоугодия с латте в руках?
Голубь просматривал отснятый материал, когда к ним подошел охранник, мужчина лет пятидесяти, в синей униформе с бейджем на нагрудном кармане, в фуражке, с пистолетом и огромным самомнением. Сейчас каждый охранник в форме мнит себя морским пехотинцем.
— Молодые люди, — приветливо начал он, — здесь нельзя фотографировать, вон табличка висит.
— Ой! — Голубь встал. При своих шести футах двух дюймах он оказался на полголовы выше охранника, и тот невольно отступил. — Это не фотографии, это кино. Документальный фильм, нам в институте задали. Я могу показать студенческое удостоверение.
— Мало ли что, студент. По соображениям безопасности, съемку здесь производить запрещено. Либо уберите камеру, либо вас выведут с территории.
— А чтоб тебя, коп недоделанный! — пробормотал Ястреб.
— Простите, сэр. — Голубь встал между своим товарищем и охранником. — Мы сейчас уйдем. — Но он с трудом сдерживал раздражение. Несколько часов наблюдения — и никаких победителей. — Мне надо отлить, — сказал он Ястребу.
Они зашли в мужской туалет. Голубь расстегнулся перед писсуаром. Когда он закончил, Ястреб вынул из кармана спичечный коробок, зажег три или четыре спички сразу и бросил в корзину с использованной бумагой.
Они уже шли по парковке, когда на шоссе послышался вой сирен. Парни сели в машину Голубя и смотрели, как красные машины останавливаются у Лягушачьего пруда, как пожарные проворно разворачивают шланги и бегут в торговый комплекс.
Сотни покупателей рекой текли из широких ворот.
— Люблю огонек! — сказал Ястреб.
— Есть пожар — и день, считай, удался, — поддержал его Голубь.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ПАЛЕНОЕ ИМУЩЕСТВО
ГЛАВА 80
В час пик я ехала «домой» — в квартиру Джо, пробираясь по запруженному машинами шоссе, когда зазвонил мой сотовый. Я выдернула телефон из футляра на бедре и услышала, как Юки кричит в трубку:
— Линдси! Он меня преследует!
— Кто? Кто?
— Этот урод Джейсон Твилли!
— Так, успокойся и объясни толком, что значит «преследует».
Я резко вывернула руль на перекрестке Таунсенд и Седьмой. Если повернуть направо, дорога приведет прямо к моему бывшему дому на Хилл-стрит, и сейчас мне казалось, что я плыву против течения.
Голос Юки звучал пронзительно.
— Преследует — означает, ходит по пятам, куда я, туда и он. Десять минут назад Твилли оказался на пассажирском сиденье моей машины!
— Сломал замок твоей «акуры», что ли?
— Не знаю. Я ее, по-моему, не закрыла. Я тащила пятьдесят фунтов…
Сигнал сотового пропал. Я нетерпеливо нажала скоростной набор, получила исходящее сообщение о том, что Юки снова в сети, отсоединилась и набрала снова.
— Пятьдесят фунтов чего?! — крикнула я, перекрывая трескучие помехи.
— Пятьдесят фунтов коробка с папками весит, вот чего. Я уже вставила ключ в замок, и тут изнутри его рука распахивает мне дверцу!
— До этого случая ты говорила Твилли оставить тебя в покое?
— Да елки-палки, несколько раз!
— Тогда он незаконно оказался в твоей машине, — сказала я, внаглую втиснувшись на соседнюю полосу в обход прокатного авто, водитель которой раздраженно просигналил и показал мне средний палец. — Ты готова подтвердить свою жалобу под присягой? Подумай, Юки, он журналист, ситуация неминуемо получит огласку.
